«Обилие татуировок – весьма тревожный симптом»

Общество

Оскаленные черепа, из пустых глазниц которых торчат шипастые розы или виднеются призрачные, искаженные человеческие силуэты, кроваво-коралловые гибискусы с любовно прорисованными чешуйчатыми червями вместо тычинок или стеблей, «телопродукции» известной картины Эдварда Мунка «Крик» и так далее, и тому подобное – этим летом татуировки буквально лезли в глаза едва ли не с каждого третьего-четвертого плеча или икры. О глубинных причинах и следствиях этой расширяющейся «моды», особенностях женской татуировки, тату как маркере психического нездоровья современного общества и многих других важных гранях этого настораживающего явления рассказывает Кавказскому геополитическому клубу редактор сайта «Культуролог» Андрей Карпов.

- Уважаемый Андрей Владимирович, обилие татуированных людей на улицах Москвы и других российских городов свидетельствует, что за прошедший год странная «мода» на татуировки превратилась в настоящий бум. Выражением каких общественных и мировых процессов является эта тенденция с точки зрения культурологии?

Международная неделя татуировки в Москве-2016. Фото: Сергей Безгодов

- Татуировка в современном мире – это, прежде всего, высказывание. То, что люди используют для высказывания столь неординарный способ, означает, что высказывания, которые можно сделать другими способами, не кажутся им достаточными. Почему?

Во-первых, очевидно, что возросла сама потребность в высказывании. Современного человека со школы учат, что он является чем-то значимым. Никто не хочет быть частью однородной массы, все хотят выделиться, заявить о себе. Татуировка – в силу своей неотторжимости – является очень удобной формой подобного заявления. Не надо трудиться, не надо что-то доказывать или совершать. Не надо прилагать усилий для того, чтобы донести сделанное или информацию о том, что ты сделал, до других. Наконец, не надо беспокоиться о сохранности достигнутого результата. Татуировка всегда с тобой, она всегда доступна восприятию окружающими. Ты можешь порвать одежду, потерять вещь, забыть текст, сфальшивить ноту, но татуировка всегда останется в неизменности. Своё высказывание тебе гарантировано.

Во-вторых, современный человек настолько самодостаточен, что его не очень-то заботит, кто окажется реципиентом его высказывания. Его не интересует диалог, достаточно высказаться самому. Татуировка обладает необходимой окончательностью. Это – завершённая реплика, не нуждающаяся в ответе. Ответа и не должно быть. Любой ответ ведёт к ослаблению твоей самореализации, а так ты реализовался – и всё.

В третьих, татуировка – визуальный объект. В мире, где все разучились слушать друг друга, приходится смотреть в оба. Поневоле идёт перераспределение информации в пользу каналов коммуникации, ориентированных на зрение. Передаче подлежат образы (а не слова). Образы же рассчитаны на их эмоциональную обработку. Современный человек всё больше смещается в сторону эмоциональности; рациональное утрачивает былое значение.

Наконец, современный человек испытывает дефицит свободы. Свобода приходит к нам изнутри, а внутрь себя сегодня заглядывать как-то не принято. Принято считать себя цельной ценностью, со всеми ментальными потрохами. Поэтому нынешний человек поверхностен. И свобода нужна ему внешняя. А внешней свободы у человека всегда было мало, мало её и сейчас. Можно сказать даже: особенно мало. Человек сегодня в рабстве у денег. Все смыслы сведены к деньгам. Вся жизнь строится как зарабатывание и трата. И, не имея сил изменить это, человек имитирует свободу распоряжения собой, помещая татуировку на своё тело.

- Бросается в глаза и значительное – я бы даже сказала, взрывное – увеличение числа женских татуировок. Знакомые мужчины, с которыми довелось обсуждать эту тему, выражали свое мнение о татуированных женщинах исключительно в грубой форме (в том же духе идет дискуссия и на разнообразных интернет-форумах). По практически единодушному мнению мужчин, татуировка является четким маркером не только доступности[1] девушки (как, например, курение), но и явным признаком существенных психологических проблем - от ассоциаций с «зэчками» (без всяких «романтических» параллелей с Матой Хари) до однополой любви. И если какая-нибудь ласточка или бабочка заставляют всего лишь насторожиться, то детально проработанная инфернальная картина на предплечье, спине или бедре откровенно пугают. Кроме того, мужчины часто говорят, что женская татуировка воспринимается как «грязь» (и в прямом, и в переносном смысле). Действительно, условные 95% татуировок (причем речь не о «партаках» - изначально некачественных тату) и вблизи и, тем более, вдали выглядят не более чем грязным пятном или даже как вызывающее брезгливость кожное заболевание. Чем же объяснить едва ли не повальное увлечение тату в рядах московской «молодежи» (лет до 45) женского пола? Женщина, презирая мнение мужчины, сознательно отказывается от попытки устройства своей судьбы по традиционному сценарию?..

Международная неделя татуировки в Москве-2016. Фото: Сергей Безгодов

- Женщина в современном мире более потеряна, нежели мужчина. Положение мужчины, в сущности, не изменилось. Он как выходил на борьбу со средой, так может это делать и сегодня. Среда изменилась, да. Изменилось и то, что ранее за мужчиной, как правило, была семья, а теперь может не быть никого, и весь его конфликт со средой вызван реализацией лишь его собственных интересов. Но при этом его образ действий, в целом, сохраняется, ему всё знакомо и он чувствует себя уверенно.

С женщиной всё по-другому. Модель её мироздания претерпела катастрофические изменения. Фактически, она была полностью разрушена и собрана заново совсем на других основаниях. Красивые ярлыки, повешенные на этот процесс – эмансипация, борьба за права и т.д., не могут скрыть ущербности её нового положения: она должна имитировать мужчину, физиологически и психологически не будучи им. Отсюда проистекает неуверенность и повышенное эмоциональное напряжение. Женщине приходится прикладывать дополнительные усилия, чтобы оставаться в рамках нового образа, не давая себе вернуться к прежней, традиционной модели. В эти усилия входят и тату: ими женщина «прибивает» себя к самодостаточности, утверждая, что она обладает необходимым уровнем свободы, чтобы распоряжаться собой  по собственному усмотрению.  «Доступность» женщины, курение, сквернословие, однополые связи – из этой же серии (именно поэтому они легко могут сочетаться друг с другом). Всё это – способы реализовать и закрепить свою самодостаточность. Мнение мужчины тут ничего не значит, поскольку, учитывая это мнение, женщина находилась бы в традиционной модели, от которой она как раз пытается отстроиться.

Международная неделя татуировки в Москве-2016. Фото: Сергей Безгодов

- Если послушать самих девушек, можно выделить несколько основных мотивов нанесения татуировки (мотивы «моды» и попытки «украшения» своего тела оставим за кадром как наименее интересные). Некоторые делают это для «самовыражения» (хотя что именно пытаются выразить таким способом, понять довольно сложно), отвешивая этим «пощечину общественному вкусу». Другие утверждают, что «имеют право» делать со своим телом что угодно (некоторые даже используют известный феминистический лозунг «Мое тело – мое дело!», которым часто пытаются оправдать аборты, или мифологию бодипозитива). При этом значительная часть татуированных пытается убедить (себя или нас?) в том, что их тату якобы не несут никакого смысла и сделаны лишь потому, что «картинка понравилась» (в случае «наколотых» чертей и т.п. – это явно вопрос к психиатрам). Насколько правдивы эти объяснения? Не является ли главной причиной страсти к татуировкам ориентация на внешний мир, где тату как элемент показной «независимости» в действительности выступает маркером повышенной внушаемости и «стадности» - возможно, не всегда осознаваемой?

- Диалектика моды состоит в том, что она всегда мотивирована желанием выделиться, быть уникальным, которое одновременно присуще многим, что придаёт следованию моде стадный характер. Конечно, мода на тату существует. Как существует и мотив украшения тела. Все приведённые Вами объяснения по-своему справедливы. Но правда их ограничена. Ведь на эти вызовы можно было бы ответить и иначе. Почему же был выбран ответ в виде тату? Не потому ли, что другие ответы оказались менее доступны? Вода утекает всегда через самую низкую точку. Если человек сущностно пассивен, он действует с наименьшими затратами энергии. Самореализация в виде тату стала массовой именно потому, что этот способ требует наименьших усилий при достижении очевидного для всех результата. Тому, кто готов духовно трудиться, татуировка не нужна; его реализация будет и без того полной, в ней просто не останется места для жестов ради жеста, к которым относится и тату.

- В Вашей известной обзорной статье об истории и сути татуировок[2] констатируется: «Как общее правило, татуировка присутствует в культурах, которые достаточно примитивны». О чем свидетельствует сваливание общества в архаику, манифестируемое в том числе через взрывной рост числа татуированных? Скорее всего, о деградации?...

- Пока речь всё же не идёт об архаизации общества. Татуировка ещё не стала частью регулярной культуры, она по-прежнему относится к субкультуре. Поле регулярной культуры съёживается, но субкультур много и ни одна из них не готова стать доминирующей. Наше общество по-прежнему устроено сложно. Однако количество людей, готовых довольствоваться примитивной культурой, растёт. Архаизация происходит на уровне персоналий, а не общества как системы. Разрыв между сложностью социальной жизни и личной архаикой увеличивается, и если ничего принципиально не изменится, общество должно будет как-то на него среагировать. Это не означает, что социальная деградация неизбежна. Но она возможна. Возможен также и переход к двухъярусной организации, когда часть социума (элита) будет жить в рамках сложной системы, а другой части человечества будет предоставлена свобода примитивной жизни. Это – общество из многочисленных антиутопий; к построению какой-нибудь из них мы сегодня подошли так близко, как никогда раньше. Однако пока больше страдает не общество, а люди: архаизировав своё сознание, они теряют себя в этом сложном мире.

- Психиатры прямо связывают татуировки с различными душевными заболеваниями[3]. По данным новосибирских медиков, у лиц, наносящих татуировки, пограничное личностное расстройство диагностируется в 78% случаев. В сюжетах татуировок людей с ПЛР часто отражается тематика смерти (кресты, черепа и т.п.)[4]. Связь татуировок с тягой к самоповреждению - саморазрушение-light - также является для специалистов общим местом[5]. Не свидетельствует ли рост числа татуированных о глубоком неблагополучии нашего общества, об охватившем его неосознаваемом психозе и страсти к саморазрушению? Какие политические последствия это может иметь?

- Современное общество нельзя назвать здоровым. Психическое здоровье возможно только в условиях внятной аксиологической (и семантической) картины мира. Человек должен понимать своё место в мироздании, знать, зачем он живёт и как ему надлежит жить. Вот тогда у него будет крепкое душевное здоровье. Беда современного общества – это потеря смыслов. Подлинные смыслы утрачиваются, а существование продолжается. Человек должен как-то удержаться в бытии, найти какие-то основания, позволяющие жить дальше несмотря ни на что. И он создаёт себе искусственные подпорки, убеждая себя, что достаточно просто быть таким, каков ты есть, или стать таким, каким тебе захотелось. Самоутверждение вместо смыслов. Татуировка – это один способов самоутверждения.

Понятно, что подпорка нужна там, где потеряна устойчивость. Человек, стоящий на земле двумя ногами, татуировку делать не будет. Но тату – лишь симптом неблагополучия, а не его причина. Человек не становится ближе к душевному распаду, сделав татуировку. Просто он делает её потому, что распад недалёк.

Имеет ли политические последствия рост числа тех, у кого из-под ног выбита семантическая почва? Безусловно, имеет. Но вот последствия могут быть совершенно различными: от разрушения социума до построения тоталитарной системы. Семантическая дезориентация современного человека обычно политиков не пугает. Это с человеком, имеющим твёрдое основание, необходимо договариваться, а лишёнными основания можно манипулировать. Утрата смыслов может специально взращиваться, являясь частью циничной политической игры, ведущейся в мировом масштабе. Человек без смыслов – это в своём роде идеальный глобальный человек, утративший корни, и потому   его можно легко использовать наиболее удобным образом. С этой точки зрения татуировка выглядит меткой, показывающей, что корни утрачены.  

- Татуировки дикарей – кровавая печать клятвы верности родоплеменным и природным духам (в христианском миропонимании – бесам). Нынешние демоны, скалящиеся с татуировок (а число таких изображений очень велико), также вряд ли позволяют усомниться в том, чья власть распространяется над данным человеком. Не случайно христианство и ислам запрещают пирсинг и тату[6]. Получается, значительная группа сограждан, воспитанных в православной (мусульманской) культуре, сознательно отказывается от этой части собственной идентичности, присягая демоническому миру? Или – бессознательно? Понимают ли люди, что они делают? Клятва на крови в ситуации с нанесением татуировок в современном обществе – как интерпретирует ее культурология?

- Большинство людей не понимают, что совершают ритуальное действие, делая себе татуировку. Поэтому чаще всего тату не является прямым богоборчеством. Человек с тату не становится на сторону бесов, по крайней мере, сознательно. Другое дело, что мода на тату связана с ослаблением традиционной культуры «больших» религий (христианства, ислама). С помощью татуировки человек пытается заявить своё право на дополнительную степень свободы.

Пока люди с татуировками образуют всё же меньшую часть популяции, и это означает, что смысл нанесения татуировок – по-прежнему вызов обществу, элемент борьбы личности со средой. Если же критическая масса будет превышена, тогда смысл татуировок изменится. Позиционирование будет осуществляться не через противопоставление отсутствию тату, – потребуется дифференциация внутри массы татуированных. Татуировки будут использоваться для социального позиционирования, станут метками статуса (эта семантика сохраняется, например, в преступной среде). И вот тогда хищные, злые и демонические образы перестанут быть лишь знаком «крутости», жёсткости, серьёзности, твёрдости или уверенности в себе их обладателей, как они могут интерпретировать подобные картинки в настоящее время. Проступит древняя семантика зависимости и поклонения. Образы станут персональными тотемами, покровителями кланов и т.д.

Международная неделя татуировки в Москве-2016. Фото: Сергей Безгодов

- «Внезапная реанимация идеи татуировок, охватившей немаргинальные слои населения, связана с ослаблением позиций письменной культуры», - полагают авторы социологического опроса, проведенного в 2004-2005 гг. среди студентов двух крупных московских вузов[7]. При этом граффити, которые называют аналогом татуировок «на теле города», не получили в России большого распространения (в сравнении, например, с Европой). Чем объяснить не-параллельность развития этих процессов при их (кажущейся?..) схожести? Коллективное архаичное бессознательное выплескивается наружу лишь в индивидуальном порядке?.. Или мы видим пока лишь первый пласт этого многогранного явления?

- Татуировка и граффити, действительно, близкие по духу явления. И то и другое – внешнее, поверхностное изменение реальности. Некий момент творчества, которое в большинстве случаев не требует от человека многого (татуировка может быть сложной и даже красивой, но её делает мастер, а всё творчество человека – носителя татуировки сводится к согласованию сюжета, отбору образцов или выбору текста). Но граффити – высказывание более социализированное, а тату – принципиально индивидуалистическое. Тот, кто рисует граффити, совершает действие в большем объёме: его вызов обществу заходит дальше – он покушается на публичное пространство. До этого надо дойти. Сначала проще использовать пространство собственного тела. Теперь у нас больше татуированных, следовательно, риск распространения граффити выше.

Но есть и ещё один ограничитель. Граффити требует определённой атмосферы, которая постепенно вбирает в себя всё новых людей. Даже если авторы граффити вживую не сталкиваются, их высказывания могут находиться в одном пространстве (на одной стене) и вести между собой диалог. Одно граффити провоцирует появление других. Если вовремя удалять это «творчество» с наиболее открытых восприятию плоскостей, то вероятность появления новых граффити снижается.

Граффити на стенах в Лиссабоне. Фото Яны Амелиной

Татуировки изначально пространственно изолированы. Момент провокации остаётся. То есть увиденная татуировка может стать стимулом сделать тату. Но при этом нет чистого пространства, которое могло бы психологически тормозить процесс – пространство своего тела в этом ключе не работает.

Можно ли при этом считать тату и граффити следствием ослабления письменной культуры, я не уверен. Тезис о ослаблении позиций письменной культуры сомнителен: количество текстов с развитием интернета, социальных сетей и мессенджеров резко возросло. Другое дело, что эти тексты стали ситуационными, дискретными и частными (не рассчитанными  на широкую аудиторию). Письменная культура изменилась. И текстовые тату в неё хорошо укладываются: они становятся сообщениями, адресованными либо просто встречным (если сделаны на открытых местах), либо избранным. А чтобы это не выглядело тривиально, подобные высказывания часто делаются на иностранных языках. Такая практика связана не с ослаблением тяги к письменному слову, сколько с провалом традиционных каналов коммуникации. Дискретная коммуникация, в сущности, деперсонализирована: все пишут одно и то же. По большому счёту неважно, кто кому что написал. Человек утрачивает как собеседника (он получается аморфным, неперсонализированным), так и себя – он не видит себя в собственных репликах. И тату становится способом вернуть себе способность хоть что-то сказать.

- Татуированные в целом – это группа риска или очередная недолговечная «модная» субкультура, от которой скоро останутся лишь воспоминания – и огромное количество изуродованных «татухами» людей, не чающих избавиться от неприятного напоминания о некогда совершенной ошибке?..

- Будущее открыто. Футурологи – самые несчастные люди: они всегда ошибаются. Как говорит Библия, Бог послал Иону, чтобы возвестить ниневитянам о будущей каре, но Иона решил сбежать от исполнения Божией воли. Он понимал, что ниневитяне могут раскаяться; Бог примет их покаяние и отведёт кару, и тогда пророчество, которое озвучит Иона, не сбудется. В конце концов, так и случилось.

Поэтому и тату могут остаться лишь знаками на теле, свидетельствующими об увлечении не самой лучшей модой. Будущее создаётся сегодня, и наше обсуждение – тоже вклад в это будущее. Возможно, нам удастся что-либо изменить.

Но нельзя избежать и достаточно мрачного пророчества: оно следует из той фактуры, которую мы сегодня можем наблюдать. Обилие татуировок – весьма тревожный симптом. Классическая культура, которая включала в себя заботу о чистоте души и тела, отмирает, уступая место культуре своеволия, где «хочу» преобладает над «надо».  Норма всё чаще воспринимается как ненормальность. И если ситуация действительно дойдёт до полной индифферентности в отношении нормы, привычный нам мир сломается. Сегодня то и дело можно услышать, что это и является целью социального прогресса. А стало быть, подобный сценарий весьма вероятен.

Беседовала Яна Амелина, секретарь-координатор Кавказского геополитического клуба

Фото на главной странице сайта: татуировка-надпись «Нормальные люди пугают меня»