Крымская война как прощание с иллюзиями

Геополитика

Крымская война как прощание с иллюзиями

160 лет назад, 30 марта 1856 г., Парижским мирным договором завершилась Крымская война, которую историки называют ««мировой» по содержанию и последствиям, охватившей, между прочим, обширные кавказские территории»[1]. Во многом она стала прообразом будущих мировых войн. И хотя территория ее распространения была очень широкой, все же Крымская война «проигрывала» обеим мировым войнам по масштабам театров боевых действий и развертыванию сил. Объединение стран во время неё было лишь одно – европейские державы с Турцией. Россия же вообще не имела союзников.

В центре внимания европейской дипломатии в то время стоял «Восточный вопрос» и предстоящий раздел наследства Османской империи, или, как ее тогда часто называли, «больного человека Европы». Объектом нарастающих противоречий были Балканы. Здесь пересекались интересы желавших занять их Англии, Австрии и Франции. Россия стремилась освободить балканские христианские народы из-под турецкого владычества, а также укрепить свои южные границы путём установления особого режима проливов Босфора и Дарданелл.

Однако в достижении своих целей каждая страна встречала сопротивление других, т.к. их интересы пересекались и достижение их одними было невыгодно другим. Так, Англия беспокоилась за возможное приближение к своим торговым путям в Индию других стран. Австро-Венгрия опасалась появления на Балканах новых независимых государств, что могло вызвать подъем национально-освободительного движения среди подвластных ей славянских народов. Поэтому Россия встречала сильное сопротивление не только Австрийской империи, но и других стран.

Еще одной болевой точкой на территории Османской империи являлась Палестина, а точнее, внезапно возникший спор «о Святых местах» (1852 г.) между Россией и Францией. По ряду причин в решение проблемы на Ближнем Востоке втянулся Наполеон III, втянул туда Николая I и султана Абдул-Меджида, а позже – Лондонский кабинет.

Ареной противоборства империй был и Кавказ, где пересекался комплекс их интересов. И хотя «Крымская война возникла не из-за Кавказа (впрочем, трудно вообще точно указать на какую-то конкретную причину). Но надежды на вовлечение этого региона в сферу политического и экономического влияния Англии давали правящему классу страны подспудный стимул если не к целенаправленному развязыванию войны, то по крайней мере к отказу от чрезмерных усилий по ее предотвращению»[2].

Европейцы готовы были закрыть глаза на многовековую национально-освободительную борьбу христианских народов Балкан против турецкого гнета ради обуздания «алчных» устремлений России, благо соответствующий образ десятилетиями старательно культивировался у европейского, особенно британского, обывателя. Разгром турецкого флота в Синопской бухте 30 ноября 1853 г. – менее чем через два месяца после объявления Турцией войны России – ускорил создание англо-французского союза «с целью недопущения русского флота в Средиземное море». По меткому выражению профессора В.В. Дегоева, «в грохоте артиллерии у Синопа Лондонский и Парижский кабинеты предпочли услышать «звонкую пощечину» в свой адрес: русские посмели уничтожить турецкий флот, можно сказать, на виду у европейских дипломатов, находившихся в Константинополе с «миротворческой» миссией, и англо-французской военной эскадры, прибывшей в проливы в роли гаранта безопасности Турции»[3].

А.П.Боголюбов. Синопский бой

Дальнейшие события стали для нашей страны прощанием с иллюзиями. В первую очередь, это касается представлений о нерушимости Венских соглашений и прочности Священного союза. Даже Австрийский трон, обязанный Николаю I самим фактом своего существования, уже в 1854 г. ввел свои войска в придунайские княжества. Правительства Великобритании и Франции в своих действиях были тем более далеки от принципов Венской системы. Открылись глаза и на катастрофическое техническое отставание России от стран Запада, которое уже на полях сражений наши солдаты и офицеры компенсировали беспримерным героизмом и мужеством.

Союзники (Великобритания, Франция, Османская империя и Сардинское королевство) направили свои флоты, состоявшие из паровых кораблей, против коммуникаций русских войск. Флот союзников обладал большей мобильностью и смог доставить армейские части прямо через Черное море, еще до того, как русские войска с Дунайского театра боевых действий успели дойти до Крыма. Однако усовершенствование коммуникаций имело и обратную сторону: телеграф, впервые примененный в этой войне, парализовал французское командование противоречивыми приказами из Парижа. Газеты разжигали в обществе военную истерию, подталкивая правительство на неоправданные действия, и подвергали риску боевые операции, разглашая планы командования.

В Крыму армиями союзников впервые были широко использованы дульнозарядные нарезные ружья, позволявшие вести прицельный огонь на большие расстояния. Тем не менее, нехватка транспорта и кавалерии не позволила союзникам оторваться от побережья и двинуться вглубь полуострова. С октября 1854 г. начинается длившаяся почти год героическая оборона Севастополя. Будучи не в состоянии полностью блокировать город, союзники вели традиционную осадную операцию, используя при этом самые тяжелые из существовавших тогда орудий. Однако земляные укрепления главной военно-морской базы России, возведенные инженером Э.И. Тотлебеном, были чрезвычайно прочными, а их защитники отличались поразительным упорством. Состоялся непрошеный дебют окопной войны.

Никогда ранее военные действия за одну войну не развёртывались на столь широкой территории. События 1853–1856 гг. наглядно продемонстрировали масштабы Российской империи. Союзный флот подверг блокаде и обстрелу важнейшие порты на Черном и Азовском морях (Одесса, Очаков, Керчь, Таганрог и др.), в том числе впервые в истории с использованием броненосных кораблей при бомбардировке крепости Кинбурн (существовала до 1857 г.). На Балтийском море крупные соединения англо-французского флота блокировали Кронштадт, Свеаборг и другие береговые укрепления, захватили Аландские острова и крепость Бомарзунд.

Бомабрдировка Бомарзунда

На Белом море они предприняли попытку атаковать и захватить Архангельск, а на Камчатке – Петропавловск-Камчатский. Кровопролитные сражения велись с турецкой армией на кавказском театре военных действий.

Осада Севастополя и сражения на Черном море – главном театре военных действий – отодвинули на второй план другие военные операции. То обстоятельство, что европейские страны претендовали на роль покровителей «Святых мест» на Ближнем Востоке, не помешало Англии предпринять обстрел христианских святынь на севере России. 6–7 июля 1854 г. английская эскадра подвергла бомбардировке Соловецкий монастырь в Белом море. 9 июля того же года был разорен расположенный неподалеку, на острове Кий, Онежский Крестный монастырь. Захватчики вывезли шестипудовый колокол и повредили имеющиеся на острове старинные орудия, представлявшие больше музейную, чем военную ценность.

В качестве причины для нападения на Соловецкую обитель было заявлено, что монастырь «принял на себя характер военной крепости», откуда солдаты гарнизона государя всероссийского «палили на английский флаг». Даже если учесть, что, по одной из версий, первые три выстрела англичан были холостыми, и таким образом они хотели вступить в переговоры с обороняющимися, так как контакты при помощи сигнальных флажков не увенчались успехом (эту азбуку в обители просто не знали)[4], все же стоит помнить, что эти действия союзников происходили в то время, когда страны уже находились в состоянии войны: еще в апреле 1854 г. была подвергнута жестокой бомбардировке Одесса.

Бомабрдировка Одессы

Ситуация с «крепостью», расположенной в глубоком тылу и при этом почему-то атакующей подошедший к ней неприятельский флот, уж очень похожа на сюжет из анекдота о большом корабле, требующем сменить курс от лежащего на его пути маяка.

Подтверждая статус «владычицы морей», Великобритания, действуя совместно с кораблями Франции, осуществила нападения на российский  Дальний Восток. В конце августа 1854 г., к моменту подхода шести англо-французских кораблей, оборону Петропавловска-Камчатского держали два российских военных судна, при этом парусный фрегат «Аврора» вошел в порт практически накануне начала боевых действий. Прибытие фрегата в Петропавловск в связи со сложностью похода само по себе было героическим событием. «Аврора» вышла из Кронштадта в 1853 г. и отправилась через Атлантический океан в Тихий вокруг мыса Горн, обогнув при этом половину земного шара[5]. И на Белом море, и на Тихом океане союзники не достигли желаемых результатов. Попытки высадки десанта были отбиты.

Стоит отметить, что, несмотря на значительную активность на кавказском театре военных действий в разгар Кавказской войны, «в 1853–1856 гг. горцы почти не проявили интереса к войне с Россией. Они ожидали, что эту войну на Северо-Западном Кавказе будет вести армия союзников, тогда как Турция и Англия намеревались действовать руками черкесов. Каждая сторона хотела больше получить, чем дать»[6].

Отход русских войск из Севастополя 8-9 сентября 1855 г. фактически означал поражение в Крымской войне. Союзники одержали победу, но их армии покинули Крым лишь после семи месяцев военно-морского и дипломатического давления. Однако потери союзных войск в деле нейтрализации «амбиций российских императоров на Балканах» и спасении «беззащитной» Турции от «ненасытной» России были слишком велики, а материальные затраты - значительны.

Эти факты, а также успешные действия русских войск в Закавказье (взятие Карса осенью 1855 г.), были слишком весомы, чтобы позволить победителям ставить жесткие условия на мирных переговорах в Париже в марте 1856 г. Согласно договору, Россия теряла крохотную часть Бессарабии, соглашалась на свободное судоходство по Дунаю и демилитаризацию Черного моря (запрет как России, так и Турции иметь военно-морские арсеналы, крепости на черноморском побережье и военно-морские флоты), возвращала Карс и Баязет Турции, а союзники взамен возвращали России южную часть Севастополя, Керчь, Балаклаву и уплывали из Крыма. Последнее обстоятельство было абсолютно не характерным для Британии того времени, которая в обязательном порядке на всех морских и океанских коммуникациях создавала свои военные и военно-морские базы.

Крымская война, пришедшаяся на середину XIX века, разделила историю России этого столетия на «до» и «после». «До» Крыма были разгром наполеоновской армии и создание Венской системы (1815 г.), Адрианопольский мирный договор (1829 г.) и открытые проливы Босфор и Дарданеллы для прохода русских и иностранных судов, предоставление автономии православным княжествам Молдавии и Валахии и признание Турцией факта присоединения к России Грузии, Эриванского и Нахичиванского ханств. «После» будет период внешнеполитической изоляции и внутренней модернизации страны (1860–1870-е гг.) с напряженным процессом восстановления Черноморского флота (1871 г.) и своей роли на мировой арене.

События полуторавековой давности приобретают особое звучание в свете современных процессов на Ближнем Востоке. И, несмотря на то, что за полтора столетия мир изменился, и некоторые бывшие империи, не утратив имперских амбиций, сами стали проводниками чужого влияния, тем не менее, уроки Крымской войны показывают, что до сих пор многие принципы решения международных противоречий остались неизменными.

На главной странице сайта: оборона Севастополя