Абхазские вызовы

Геополитика

Абхазская тематика имеет для российской геополитики исключительную актуальность. К сожалению, приходится констатировать, что интерес к ней российского политико-экспертного сообщества недостаточен и явно неадекватен количеству связанных с ней вызовов и угроз. Настоящее исследование претендует на то, чтобы привлечь к ней наибольшее внимание,  компенсировав в какой-то степени свойственный данной проблематике недостаток информации.

Примерно год назад ИА Regnum опубликовал мою статью «Современная Абхазия: уроки и вызовы для России», в которой подчеркивалась исключительная значимость Абхазии для России,  показывались многие позитивные компоненты современного абхазского социокультурного быта[1]. 

Сегодняшний день, однако, диктует необходимость более глубокого всматривания в проблему, связанного с констатацией не только положительных, но и отрицательных тенденций абхазской  социальной действительности, часть которых при своем развитии может в будущем представить серьезную угрозу не только абхазской государственности как таковой, но и большому российскому цивилизационному материку в целом. Остановимся поподробнее на  этих проблемных блоках и раскроем каждый из них.

1. Контрмодернистский характер многих абхазских социально-политических идеологем. Сегодняшняя жизнь в Абхазии подобна своеобразному социокультурному заповеднику. Несмотря на многовековое влияние  мировых религий (прежде всего, христианства) на абхазскую историческую личность, мировоззрение, мировосприятие и картина мира в целом у большинства абхазов до сих пор в основе своей остается языческой. Абхазы воспринимают природу не просто как среду обитания, но и  как высшее одухотворенное начало. Силы природы и многие объекты материального мира до сих пор являются у абхазов объектами поклонения, а исторические легенды и природные табу во многом выполняют функции социальных норм.

В указанном типе исторически сложившегося мировосприятия есть много положительных черт, среди которых - уважение к старшим, культ материнства и многие другие элементы. В то же время сегодня он требует адекватного вписывания в современность. Язычество в его текущем состоянии  ограничивает исповедующий его социум восприятием определенного ареала проживания, не позволяя ему адекватно понимать окружающие его социально-политические процессы. В условиях глобализации  это способно  сделать такой социум пешкой в чужой игре с последующим большим уроном, а то и привести к более тяжелым последствиям.

2. Особенности абхазского национального характера. Абхазы пережили крайне непростое постсоветское двадцатипятилетие, во многом предопределенное кровавой войной 1992-93 годов. В отличие от Южной Осетии, где линия фронта четко определялась границами грузинских анклавов внутри республики, здесь военные действия  втянули в свой оборот всю ее территорию. Многие села в Ткварчальском и Гальском районах до войны имели смешанный грузино-абхазский состав, и часть грузин защищало свой дом, а, следовательно, воевало на абхазской стороне. Данный фактор во многом придал войне характер гражданского противостояния, что в значительной степени предопределило ее особый разрушительный характер. В то же время указанная  война была выиграна усилиями как самих абхазов, так и многочисленными добровольцами со всего Северного Кавказа и Юга России. Этот факт не следовало бы забывать, однако горделивость, присущая абхазской ментальности и усиленно эксплуатируемая современными республиканскими элитами, ведет дело именно к этому.

Сегодняшнему абхазскому социуму присущ взгляд на свою родину как на подаренный Богом  райский уголок, на приезжающих туристов – как на вынужденных постояльцев, которых ради получения заработка приходится терпеть в своих границах, а на проживающие на территории Абхазии инонациональные общины (армянскую, мегрельскую, греческую и др.) - как на досадный  балласт, доставшийся от прежних эпох, с наличием которого приходится считаться.

К такому социумному восприятию иноэтнических общин есть некоторые исторические предпосылки. В дореволюционное и советское время грузинское лобби в московских властных структурах было исключительно сильным, что позволяло грузинским руководителям на местах осуществлять притеснение и гнет в отношении других народов. Исключением не стали и абхазы, что во многом сковывало их потенциал как этнической группы и не позволяло ему полностью реализоваться в рамках советского социокультурного поля.

Война 1992-93 годов и последовавшие за ней события выпустили наружу, подобно распрямившейся пружине, копившуюся много лет абхазскую национальную энергетику. Увы, абхазские элиты не смогли ей правильно распорядиться. Уже ко второй половине двухтысячных годов стал замечаться стремительный рост абхазского этнического национализма, выразившегося в первую очередь в последовательном  строительстве абхазского национального государства. Представители же других проживающих в Абхазии  этнических общностей, как когда-то сами абхазы, стали все сильнее ограничиваться в возможностях обретения достойного социального статуса.

Констатацию указанного положения следует дополнить еще одним фактом. Сегодня абхазский социум относится к проблемам братской Южной Осетии, с которой его еще недавно связывало наличие единого смертельного врага и тяжелейшее существование в условиях непризнанности, с потрясающим равнодушием. Подобно самолюбивому и мнительному больному, когда-то тяжело переболевшему и старающемуся забыть своих соседей по палате, абхазы не желают слышать про южных осетин, аккуратно переводя разговор на другую тему. Удивительно, что это касается как простых людей, так и представителей элиты. Следует подчеркнуть, что в Южной Осетии, наоборот, абхазскую боль всегда воспринимали как свою собственную, глубоко переживая за братьев и оказывая им любую возможную помощь.

3.Экономическая разруха и развал инфраструктуры. Особенностью сегодняшней абхазской экономики являются частные хозяйства и остатки  туристического сектора, доставшегося Абхазии в наследство от советского прошлого. Пространство южнее Сухума, включая имеющиеся там райцентры, находятся в такой степени запустения, перед которой меркнут даже югоосетинские реалии последних лет. Места некогда образцовых колхозов и совхозов, кормивших цитрусовыми весь Советский Союз, поросли бурьяном, и можно проехать многие километры, не увидев ни одного человека.

Одной из важнейших причин подобного положения вещей является отсутствие в республике четкой властной вертикали, способной мобилизовывать население и ресурсы для решения масштабных экономических задач. Ожесточенная борьба элитно-клановых образований является в Абхазии типичным социополитическим пейзажем. Попытки бывшего президента  Александра Анкваба навести в этой сфере порядок и последовательно заняться возведением в государстве социально значимых объектов привели к его свержению в результате очередной «бархатной» революции летом 2014 года. Однако к лету 2015 года недовольство населения уже новой, послереволюционной властью стало столь обширным, что в элитных кругах поползли слухи о возможной  подготовке к октябрю  нового государственного переворота.

4. Деформация государственно-правового пространства. Упоминавшаяся выше борьба элитно-клановых образований в Абхазии все чаще выплескивается наружу, периодически обретая форму силовых столкновений между сотрудниками различных ведомств. Борьба элит имеет место в любом государстве, однако такие формы ее проявления говорят о серьезных общественных аномалиях.

Роль права в Абхазии уникальна. С одной стороны право является важнейшим атрибутом и символом абхазской государственности, а абхазская юридическая система насчитывает множество оригинальных законов, созданных на специфической национальной почве. С другой стороны, роль права как реального социального регулятора на практике крайне слаба. Действие правовых норм здесь очень часто заменяется системой обычаев, традиций и взаимных договоренностей, вне зависимости от сфер применения и уровня социальной среды.

5. Антироссийский дискурс абхазских элит. Несмотря на то, что существование абхазской государственности находится целиком и полностью в руках России и может реализовываться только с ее помощью, многие абхазские элитарии старательно рубят сук, на котором сидят. Если при первом президенте Владиславе Ардзинбе в девяностые годы вхождение в состав России рассматривалось в качестве желаемого приоритета, то уже в двухтысячные государственный суверенитет стал декларироваться в качестве самоценности.

Сегодня же данная теоретическая конструкция превратилась в политтехнологию, с помощью которой элитные круги при каждом удобном случае пугают впечатлительно-эмоциональное абхазское общество российской экспансией. Даже очевидно разумные положения нового  базового международного договора между Россией и Абхазией  о координации внешней политики и деятельности в сфере обороны и безопасности стали предметом политической спекуляции об «ущемлении абхазского государственного суверенитета». Таким образом, вышеуказанные социальные круги, становясь игрушкой в руках зарубежных модераторов, для удовлетворения собственных амбиций и без зазрения совести готовы нанести серьезный урон как собственной маленькой Абхазии, так и оберегающей ее большой России.

В очевидно антироссийском ключе в Абхазии преподносится  тематика махаджирства. Это сложное явление, внутри которого имелось несколько волн на протяжении трех столетий, преднамеренно сводится лишь к русско-турецкому противостоянию, в рамках которого вина за переселение абхазов в Малую Азию ложится исключительно на Россию.

Вообще, балансирование между российскими и турецкими геополитическими интересами все больше становится отличительной чертой абхазской внешней политики. К примеру, если Южная Осетия посчитала своим долгом признать Донецкую и Луганскую народные республики, абхазское руководство  делать этого не стало, признав зато Турецкую Республику Северного Кипра.

Фото: Турецкий корабль в сухумской бухте.

Подобных примеров можно приводить множество. Данная система абхазских элитных действий опасна не только тем, что она закладывает под российско-абхазские отношения, а, следовательно, и под стабильность на российском Северном Кавказе, мину замедленного действия, но и тем, что погружает абхазский социум в ложную систему координат. В реальности вопрос о присоединении Абхазии к России, равно как и о других формах российской «экспансии» в принципе не стоит на московской политической повестке дня. Подобные попытки, даже при их гипотетическом инициировании абхазской стороной, будут последовательно отвергаться Москвой, о чем ярко свидетельствует прошлогодний опыт Южной Осетии.

Гораздо более реалистичным сценарием может оказаться обретение грузинскими лоббистами в Москве властных рычагов с последующей поэтапной и пошаговой сдачей Абхазии в руки врага. Однако подобные сценарии абхазскую элиту, плененную множеством миражей, не волнуют и волновать, по-видимому, не собираются.

Главным выводом из всего вышесказанного является необходимость коренного пересмотра деятельности российской властной вертикали на абхазском направлении. Исходя из важнейшей стратегической значимости Абхазии для России, необходима разработка целой системы межправительственных соглашений, способных помочь абхазскому государству решить его многие социальные и инфраструктурные проблемы. В то же время, помогая укреплять абхазскую государственность и добиваясь признания Абхазии другими членами мирового сообщества, Россия должна требовать от своего стратегического партнера полноценного включения в собственное геополитическое и идейно-смысловое пространство.

На решение подобных задач история может отвести не более 5-7 лет, и решать их будет столь же трудно, сколь и необходимо. Выражаем надежду, что вышеуказанные пожелания со временем окажутся исполнены. 

Примечание:

[1] http://www.regnum.ru/news/1860346.html