«Жуткая человеческая драма…»

Политика

Кубанский казак Федор Елисеев (1892-1987), в начале Первой мировой войны - молодой хорунжий, прожил долгую и интересную жизнь. Отвоевав на Кавказском фронте, после революции примкнул к белому движению, командовал крупными подразделениями. Затем - эмиграция, Индия, Юго-Восточная Азия, Индокитай, служба во французском легионе, японский плен в конце Второй мировой войны и, наконец, -  мемуары в девяносто «тетрадей-брошюр», как называл их сам Елисеев.

В 2001 году Воениздат выпустил книгу «Казаки на Кавказском фронте. 1914–1917: Записки полковника Кубанского казачьего войска в тринадцати брошюрах-тетрадях», составленную внуком сослуживца и друга Елисеева П.Кулабуховым. В этой интереснейшей книге, написанной простым и безыскусным «военным» языком, подробно рассказывается об участии частей Кубанского, Терского, Донского, Забайкальского, Сибирского и Оренбургского казачьих войск в боевых действиях на Кавказе, приводятся имена множества офицеров и детали военных подвигов, рассказывается об их дальнейшей, почти всегда трагической, судьбе. 

Непосредственный свидетель и участник событий далеких лет, Федор Елисеев подробно повествует о ситуации в Восточной Турции вековой давности.

В конце апреля 1915 года, в Баязетской долине соредоточился только что сформированный для наступления вглубь Турции Араратский отряд, в который, наряду с казачьими бригадами и другими подразделениями, входили три армянские добровольческие дружины под командованием Дро, Амазаспа и Кери. «Отряд предназначался для занятия Ванского вилайета и города Ван, почитавшегося среди армян «Армянской Москвой», то есть центром и сосредоточением армянской культуры, политической жизни, - пишет Елисеев. - …Дружины Дро и Амазаспа еще перед Рождеством Христовым 1914 года действовали с Закаспийской бригадой на Тапаризском перевале. Тогда же был ранен Дро, считавшийся храбрейшим из всех. Его мы с почетом отправляли на излечение в Игдырь. 1-я армянская дружина Андроника все время находилась в Персии, в отряде генерала Чернозубова».

Казачий офицер с симпатией описывает армянских союзников. «Дружинники были отлично экипированы. Они носили защитного цвета длинные кители с большими карманами, брюки. Все - добротного качества. Говорилось, что все это «американское». Вооружены были русскими винтовками, и очень у многих длинные револьверы системы «Маузер» с деревянными кобурами-футлярами к ним, как ложа винтовки для стрельбы на дальнюю дистанцию. Целая броня перекрестных патронташей на груди и поясе придавала армянским дружинникам очень воинственный вид. Головным уборам их были черные кавказские, почти сплошь каракулевые, папахи, что сближало их с нами, казаками.

Их доблестные вожди были штатскими национальными армянскими политическими деятелями в России. Одеты и вооружены они были, как и их дружинники, но только без винтовок. Все были без погон, но их дисциплина и вся суть воинского движения, построенного на добровольческих началах, были основаны на глубочайшем национальном энтузиазме, с главной целью - освобождением Армении от турок.

Они были очень ценными помощниками казачьему отряду в этой операции. К тому же они дрались фанатично, и ни турки, ни курды армян, как и армяне их, в плен не брали. Они уничтожали друг друга в бою безжалостно».

В книге приводится множество душераздирающих примеров массовых зверств. Вот как описывает Федор Елисеев происходившее 24 апреля 1915 года (по старому стилю) «в долине Аббага». Казаки двигаются к Вану. Легко обратив в бегство группу конных курдов, видят впереди село (название не указано). «Из села выскочили десятка два конных курдов и в беспорядке широким наметом понеслись на юг. Мы вскочили в село. Оно оказалось армянским. В нем - только женщины и дети. Все они не плачут, а воют по-звериному и крестятся, приговаривая:

- Кристин!.. Кристин!.. Ирмян кристин!

Ничего не понять от них о событиях, происшедших в селе. Жестом руки успокаиваю их. Восточный мир податлив. И верующий во что-то Высшее, фатально верующий. Сняв папаху и перекрестившись, я этим показал им, что они находятся теперь под защитой русского оружия. И не задерживаясь - наметом - двинулись на юг. А через версту, у ручейка, видим до десятка армянских трупов. Теперь нам стала ясна причина рыданий и скрежета зубов женщин в селе. Все трупы еще свежи. У всех позади связаны руки. И все с перерезанным горлом. Одежда подожжена и еще тлела. Все молодые парни с чуть пробивавшимися черными усиками. Картина жуткая. Казаки молча смотрели на них. И для них, как христиан, лик войны менялся. Они возненавидели курдов и жаждали мщения».

Продвигаясь к Вану через глубокое и узкое ущелье, казаки останавливаются на ночь в селе Бегри-Кала. «Рядом - армянское село с православной церковью, где навалены трупы женщин и детей, зарезанных в ней курдами. Картина страшная…». Это сопровождает казаков по всему направлению движения. «Прошли уже много. Кругом ни души. Вдруг лай собаки. Село. На рысях вскакиваем в него. По трупам вырезанных женщин и детей определяем, что село армянское. Трупы еще не разложились. Значит, резня была недавно. Кроме двух-трех худых собак - никого…

Двигаемся дальше. Из-за глыб камней показались люди, человек двадцать. …То оказались мужчины армянского вырезанного села. Они скрываются в горах от курдов уже несколько дней. О движении русских войск ничего не знают. И какова была их радость, когда они узнали, что Ван уже занят русскими войсками. Объяснялись кое-как по-турецки. Со слезами на глазах они целуют мои ноги в стремени. Жуткая человеческая драма…»

Торжества по поводу взятия Ванна русскими войсками подробно описаны в главе «Банкет с вождями армянских дружин». Русские офицеры и армянские полководцы - Амазасп, Дро, Кери, городской голова Арам-паша - впервые с начала войны обедают не в походных условиях, а за уставленным замечательными восточными кушаньями столом с белыми скатертями и столовыми приборами.

«Но вот встал Арам-паша. Он произнес тост за Русскую императорскую победоносную армию. Говорил он по-армянски. Целыми фразами переводил нам их самый храбрый и видный начальник 2-й армянской дружины - Дро. Дро - коренастый человек среднего роста с густой черной бородой, подстриженной лопаточкой. В боевом костюме, с ремнями через оба плеча, он производил могучее и приятное впечатление. Своим видом он походил на генерала Кутепова.

После нескольких приветственных фраз по адресу Русской армии и нас, присутствующих, Арам-паша обратился к генералу Николаеву с просьбой дать разрешение послать русскому императору ту телеграмму, которую он сейчас прочтет. Мы невольно насторожились: телеграмма самому русскому царю из далекой Турции и от армян - это было тогда что-то особенное и экстраординарное.

Вот ее полный текст: «В день рождения Вашего Величества, совпадающий с днем вступления Ваших Войск в столицу Армении, желая величия и победы России, мы, представители национальной Армении, просим принять и нас под Ваше покровительство. И пусть в роскошном и многообразном букете цветов Великой Российской Империи маленькой благоухающей фиалкой будет жить автономная Армения». Всю телеграмму, по фразам умно и внятно переведенную Дро, офицеры Араратского отряда покрыли дружными долгими и громкими аплодисментами».

Этим вечером закончилась Ванская операция, начавшаяся 22 апреля и закончившаяся взятием города 6 мая. Все офицеры, участвовавшие в операции, были представлены к очередным боевым наградам. 8 мая в Ване состоялся «благодарственный Богу молебен и парад войск. …Церковная служба окончена, и офицеры стали подходить к кресту. И каково же было наше удивление, смешанное с восхищением, когда прибывшие ученицы армянских школ, возрастом не старше 14 лет, одетые в летние платьица с черными передничками, под управлением своего регента вдруг, словно ангелочки, запели:

Славься, славься, нас Русски Сарь,

Господам данни нас Сарь-Государь.

Да будет письмертни Твой Сарьски Родт,

Да им благоденствуе Русськи нарот…

Это было так неожиданно для нас и так приятно, что даже весь главный штаб во главе с генералом Николаевым, не говоря уже о нас, строевых офицерах, остановился и невольно повернул в их сторону свои головы. И, несмотря на непонимание поющими русских слов в этом славословии русского царя, произносимом с большим акцентом, это нисколько не умаляло достоинства преподнесенного нам сюрприза. «И когда это они успели разучить?» - делились мы между собой недоуменно».

Какие показательные примеры в назидание нашим современникам, все чаще ставящим под сомнение российско-армянские отношения своими непродуманными заявлениями и действиями!..

Казак до мозга костей, Федор Елисеев не думает о политике. Он просто описывает все, что видел. Справедливости ради, стоит привести и другие его наблюдения. Осматривая Ван, казаки видят, что он разделен на две почти равные части - турецкую и армянскую. «Но весь турецкий город сожжен армянами. Армянская же часть города совершенно не пострадала. Каждый двор утопает во фруктовых деревьях. Окраины армянских садов сплошь защищены окопами в рост человека, с бойницами и ходами сообщения. Все укреплено по правилам военной науки. Зная о победном движении русских войск, армяне восстали, выбили из города небольшой турецкий гарнизон и жандармерию и дотла сожгли турецкую часть города».

Через несколько дней российские военные уходят из Вана дальше. «Отряд охотно и бодро выступил из города, провожаемый ликующей толпой армян, в том числе нарядно одетыми в белые платья молодыми женщинами и подростками. Несчастные… Они, безусловно, были уверены, что теперь-то, при помощи русских победных войск, будет освобождена и построена их Великая Армения. Но и мы, победители и освободители, тогда не думали и не гадали, что не позже чем через два месяца все жители города Ван и всего округа переживут жуткую трагедию, и их дивный город будет разграблен курдами и сожжен…»

В конце июля казакам внезапно приказывают отступать. Своими глазами они видят страшные доказательства того, что вскоре будет названо геноцидом армян. «С высоких скалистых берегов глубокого ущелья, насколько хватало глаз на юг и на север, по нему частыми пятнами лежали трупы людей. Разъезд спустился вниз. Картина еще более страшная, чем она представлялась сверху. Женщины и дети, одиночками и маленькими группами, видимо семьями, устлали весь путь по ущелью. Изредка попадались мужчины-армяне у своих арб, без буйволов и разграбленных. Все взрослые - с перерезанными горлами, мужчины - со связанными назад руками, дети убиты в голову острыми молотками. Все трупы подожжены (далее описывается еще более «страшная и стыдная» картина… - прим.).

В ущелье было тихо-тихо. Молчали и казаки. И только птички, перелетая с одного берега ущелья на другой, чирикали как ни в чем не бывало, словно говоря: «А где же слава, ваша воинская слава?!». В «Тифлисском листке» было сказано, что всех армян из Ванского района ушло в Россию около 500 тысяч человек, считая женщин и детей. Сколько же было вырезано - газета не сказала».

Федор Елисеев больше не возвращается к этой теме в своей книге. Но, в числе прочих, его свидетельства вливаются в общее полотно доказательств геноцида армян, не позволяя ставить под сомнение этот страшный факт мировой истории. Историческая ответственность России за происходящее в регионе также не подлежит сомнению.

Яна Амелина, секретарь-координатор Кавказского геополитического клуба