Турция – ЕС: подводные камни и минные поля диалога

Политика

Позывы Брюсселя развивать диалог с Анкарой носят тактический характер

В конце минувшего года глава европейской дипломатии Жозеп Боррель выдал очередной вялый пас в сторону Анкары на предмет возобновления прерванных в 2019 г. переговоров по вступлению наследников Блистательной Порты в европейское интеграционное объединение, переживающее, как мы знаем, далеко не лучшие времена. Массовые протесты, охватившие многие страны Старого Света, сопровождаются значительным поправением внутриполитической повестки, что чревато дальнейшим обострением миграционных проблем. Как известно, значительную часть «понаехавших», причём по вполне объективным причинам, составляют как раз выходцы из Турции и былой османской периферии на Ближнем Востоке и в Северной Африке, делающие ныне недвусмысленнее заявки на обретение собственного политического голоса.

Явное усиление политико-дипломатической активности ЕС, вне всякого сомнения, связано с предстоящим визитом в Турцию Президента России Владимира Путина. По итогам недавнего совещания министров иностранных дел европейских стран стало горячее желание двигаться по пути «установления более тесных отношений с Турцией», о чём поведал всё тот же неугомонный Боррель. Конечно, сложности в отношениях никуда не делись, но демократия и раздражающая Европу внешняя политика Турции не должна стать помехой: «Мы должны расширить отношения с Турцией, работать в областях, где наши интересы пересекаются, и избегать проблем, которые отдаляют нас друг от друга».

Намёк, думается, более чем понятен: один из приоритетов марионеточной европейской бюрократии в диалоге с Анкарой – присоединение страны на берегах Босфора к антироссийским санкциям. Данное обстоятельство, противоречащее национально-коммерческим интересам турецких партнёров, не обещает переговорам лёгкой жизни. Напомним, официальные и неофициальные переговоры о вступлении Турции в Евросоюз проводятся, с перерывами, уже почти 50 лет. 

Проблемное взаимное восприятие Брюсселя и Анкары подтверждаются сопоставлением некоторых дат: соглашение об ассоциации Турции с тогдашним Европейским экономическим сообществом (с 1993 года Европейский союз) вступило в силу с 1964 г., однако заявку на членство в нём Анкара подала только в 1987 г. Полноценные переговоры о вступлении Турции в Евросоюз начались только в 2005 году и неоднократно приостанавливаются из-за разногласий, преимущественно политических. К настоящему времени согласованы, и то не полностью, только 16 из 35 глав переговорного досье. В этой связи Реджеп Эрдоган недавно заявил, что «при необходимости дороги Турции и ЕС могут разойтись». Примечательно также и недавнее высказывание министра иностранных дел Хакана Фидана в парламенте: «...мы полны решимости продвигать процесс интеграции с Европейским союзом. Но необходима воля со стороны союза. Очень важно, чтобы ЕС преодолел отсутствие стратегического видения и здравого смысла, обусловленное узкими корыстными расчетами некоторых его членов. К сожалению, Европейский союз не предпринимает в отношении Турции тех обнадеживающих шагов, которые он предпринимает в отношении других стран-кандидатов». Брюссель рассматривает Турцию «как конкурента, а не как партнера, и из наших союзников по НАТО не принимают во внимание наши соображения безопасности, что заставляет нашу страну развивать больше возможностей и альтернативных стратегий»,  пояснил глава турецкой дипломатии, перешедший на этот пост с должность главы Национальной разведывательной службы.

Прежде всего, он имел в виду неурегулированность (несмотря на недавнее сближение с Афинами с подачи европейских столиц) давних споров с Грецией о статусе ряда островов Эгейского моря и примыкающего к ним континентального шельфа, таящего немалые запасы нефти и газа. Европейские партнёры предостерегают Анкару от буровых работ на спорных с «греческим» Кипром участках континентального шельфа, в прошлые годы неоднократно подводившие стороны к грани серьёзных инцидентов. Само собой разумеется, что в ЕС отказываются признать легитимность признанной только Анкарой «Турецкой республики Северного Кипра», отдавая предпочтение «греческому» правительству Никосии, присоединившегося к «объединённой Европе» в 2004 г. Кроме того, после «запланированного поражения» Еревана в «44-дневной» войне вокруг Нагорного Карабаха и окончательной сдачи края Азербайджану Франция, отчасти Германия и некоторые другие европейские страны внезапно озаботились «армянским вопросом» и турецко-армянскими отношениями. 

Несмотря на подписанное ещё 31 декабря 1995 г. Брюсселем и Анкарой соглашение о Таможенном союзе (которое теперь предлагается модифицировать в качестве подготовительного этапа к очередному раунду переговоров), до сих пор этот процесс не завершен и, похоже, вряд ли завершится в обозримой перспективе. Не в последнюю очередь потому, что, по мнению по крайней мере некоторых европейских СМИ, в Брюсселе воспринимают Турцию прежде всего как важнейшего транзитёра нефти и газа из Азербайджана и Центральной Азии в Европу, а также в качестве «регулятора» российского внешнеторгового транзита через Черноморские проливы, где, как известно, с середины 2022 г. доминирует российский транзит. 

В свою очередь, турки исходят в диалоге с Брюсселем из собственных интересов и приоритетов, в числе которых – превращение страны в макрорегиональный энергетический хаб. Сразу после провозглашения в конце 1923 г. кемалистской республики в её нынешних границах она стремилась в той или иной форме поставить под контроль нефтегазоносные районы Северного Ирака (Курдистан) и Северной Сирии, а также трубопроводы к портам Турции (Искендерун, Юмурталык, Джейхан) и Сирии (Банияс, Тартус). В то время как Москва и Тегеран стремятся сблизить позиции Дамаска и Анкары, в Брюсселе на планы и на конкретные действия Турции в сопредельных регионах, осуществляемые под благовидным предлогом «борьбы с терроризмом», никак не реагируют. Наращивание поставок нефти и газа в обход России, попутно политико-экономическому ослаблению Ирака и Сирии, остаётся комплексной стратегической задачей не только ЕС, но также НАТО, в которой участвуют почти все страны ЕС, а с 1952 года также и Турция. К слову, контролируемые Анкарой нелегальные поставки в ЕС нефти из северных районов Ирака и Сирии 2018-23 гг., по имеющейся информации, увеличились более чем вдвое. 

Кроме того, традиционным предметом озабоченности ЕС остаётся растущий турецкий экспорт в Европу по демпинговым ценам металлоизделий, товаров химической промышленности, овощей, фруктов, продуктов их переработки, текстиля, табака. Соответственно, в рамках ЕС периодически вводятся жёсткие квоты и/или антидемпинговые пошлины на турецкие товары из перечисленных категорий. Турки, конечно, пытаются отвечать тем же, но делают это реже.

Помимо всего этого, под конкуренцией с Евросоюзом турецкий министр наверняка подразумевает и политику Анкары по формированию политико-экономического блока тюркоязычных стран, известного как Организация тюркских государств. Похоже, регион Центральной Азии уже в ближайшее время может стать ареной ожесточённой конкуренции между турками и заметно активизировавшимися европейцами, рыщущими в поисках источников сырья для поддержания своего явно шатающегося хозяйства. Несмотря на незаменимую транзитно-логистическую роль Азербайджана и Турции, политика Брюсселя в отношении бывших республик советской Средней Азии, едва ли способствует ускорению их сближения с самозваным «большим братом», явно вынашивающим экспансионистские амбиции. Пожалуй, единственная реальная точка совпадения интересов – это совместная эксплуатация и расширение возможностей «Срединного коридора», экономическая эффективность которого, мягко говоря, под большим вопросом. Да и красного флага с полумесяцем и звёздами у штаб-квартиры ЕС в Брюсселе для этого точно не нужно…