Саммит ССТГ: куда направлен вектор «тюркской интеграции»?

Политика

Некоторое время назад в Баку состоялся VII Саммит глав шести государств-участников «Совета сотрудничества тюркоязычных государств» (ССТГ) и стран, вступающих в него в 2020 году. Форум подтвердил главную задачу этой структуры, действующей с 2009 года по инициативе Турции и созданного под эгидой Анкары и Астаны в 1993 году «Международного совета тюркской культуры» («Тюрксой»). Речь идёт о максимально возможной экономической интеграции и политического взаимодействия Турции и пяти тюркоязычных стран бывшего СССР с «дополнением» Венгрии, которая, как отмечалось на Бакинском саммите, вступит вместе с Туркменистаном в ССТГ в 2020 году.

Бакинский форум был приурочен к 10-летию Нахичеванского соглашения – межгосударственного документа, подписанного 3 октября 2009 года и провозглашавшего создание ССТГ в составе (первоначально) Турции, Азербайджана, Казахстана и Киргизии. В 2019 году патронируемая Анкарой структура пополнилась Узбекистаном, входящим в «Тюрксой» вместе с Туркменистаном. После встречи в Астане в 2015 г. товарооборот между его участниками, по данным Тюркского совета, увеличился на 22% и достиг почти 9 млрд. долл. Как сообщил заместитель директора Института стратегических и межрегиональных исследований при президенте Узбекистана Санжар Валиев, вступление в ССТГ этой крупнейшей по населению страны Центральной Азии уже в 2019 году позволит взаимному товарообороту перешагнуть отметку в 12 млрд долларов: «…Прирост торговли идет очень большими темпами, в самой организации – более 20% ежегодно. Узбекистан за последние 2-3 года нарастил торговлю с тюркоязычными странами на 40%. Этот показатель будет увеличиваться еще больше». Напомним, отношения Анкары с Ташкентом осложнились ещё в первой половине 1990-х годов, после предоставления Турцией убежища узбекскому оппозиционеру Мухаммаду Солиху, однако ситуация быстро меняется.

Как сообщалось на состоявшейся в середине октября в Москве международной конференции «Центральная Азия и Россия: перспективы взаимовыгодного сотрудничества», в рамках Тюркского совета разрабатывается до 40 проектов и программ с участием Турции, Казахстана, Азербайджана, Узбекистана и Киргизии. К 2026-2028 гг. планируется формирование общего рынка товаров, инвестиций, рабочей силы и услуг. Особый же интерес представляет позиция Венгрии, руководитель которой в последнее время усиленно педалирует тюркскую идентичность своего народа. Так, в 2018 году на заседании ССТГ в 2018 году в Киргизии Виктор Орбан вновь заверил, что «венгры считают себя поздними потомками гуннов Аттилы», и граждане страны гордятся своим гунно-тюркским происхождением и своим языком, который связан с тюркскими языками. В марте 2019 года на конференции, организованной венгерским фондом «Туран», он назвал Венгрию как «христианскими турецкими землями», утверждая, что венгры – это «кипчакские тюрки», потомки вышедшего из Центральной Азии тюркского племени, и что упомянутый Аттила Гунн является якобы общим предком как турок, так и венгров. Вряд ли это случайно, поскольку «пантуранская» идеология была создана и получила распространение в XIX веке не без деятельного участия некоторых выходцев из Австро-Венгрии (не обязательно немецкого или венгерского происхождения). Как отмечает «МК-Турция», симптоматично, что Орбан использует жаргон и идеи местных «туранцев», «потому что идеология была также инструментализирована фашистской партией, которая управляла страной в 1944-45 годах в сотрудничестве с нацистами. Совсем недавно крайне правая популистская партия Венгрии использовала такие же туранские ссылки. Однако сама идеология не имеет большого резонанса среди современного венгерского народа».

«Тюркофильство» официального Будапешта отнюдь не ограничивается «преданиями старины глубокой», обретая конкретное политическое и экономическое измерение. Венгрия стала единственной страной в Европейском Союза, чётко поддержавшей недавнее турецкое вторжение на север Сирии. Министр иностранных дел Сийярто подтвердил, что он блокировал осуждающее Анкару заявление ЕС «в течение длительного времени». Кроме того, глава венгерской дипломатии пропустил заседание ЕС, на котором обсуждалось эмбарго на поставки оружия Турции, отправившись вместо этого вместе с Виктором Орбаном в Баку для участия в заседании Тюркского совета.

Детализация и диверсификация инициируемых Турцией интеграционных процессов в расширяющемся ССТГ-регионе (с опорой на языковую и этнокультурную общность) чреваты неоднозначными последствиями для Евразийского Экономического Союза. Интересно, что официальное намерение Узбекистана вступить в ЕАЭС в 2020-21 гг., заявленное президентом Мирзиёевым в минувшем сентябре, встретило протесты со стороны Евросоюза и особенно США, заявивших о проблемах с принятием Узбекистана в ВТО, если Ташкент вступит в ЕАЭС. При этом вовлечение тюркоязычных стран бывшего СССР в лоббируемый Анкарой политико-экономический блок отнюдь не опротестовывается ни Брюсселем, ни Вашингтоном. Данное обстоятельство наводит на мысли о наличии сценария комплексного вовлечения этих стран в «орбиту» США – ЕС – НАТО посредством инструментов «тюркской» интеграции. На полях октябрьской международной конференции «Россия и Центральная Азия» иранские эксперты Вали Каледжи (из Совета евразийских исследований) и Алиреза Багдели (из Института политических исследований МИД ИРИ) отмечали согласие США на продвигаемую Анкарой «протурецкую» интеграцию. В этом контексте, «сплочение» центральноазиатских стран для сдерживания влияния там Китая и потенциально сильного влияния там же России и Ирана отвечало бы интересам США. Подобного рода оценки представляются вполне обоснованными, тем более с учетом «непротивления» со стороны Запада растущей политико-экономической активности Турции в тюркоязычном ареале сопредельного «постсоветского» зарубежья.

Характерно в этой связи учреждение в мае 2019 года была «Торговой и промышленной палаты тюркоязычных государств» (с участием Венгрии и Туркменистана). К 2021 году ей поручено представить подробную программу развития экономической интеграции, включая меры по согласованию внешнеэкономической политики всех стран ССТГ.

По данным UNIDO и турецкой статистики, совокупные прямые и портфельные инвестиции Турции (государственные, коммерческие и смешанные) к настоящему времени составляют не меньше трети всех зарубежных инвестиций в регионе ССТГ. При содействии турецкой стороны в регионе к ноябрю текущего года создано более 1300 экономических объектов разного профиля, причем до трети из них – в Казахстане, примерно по 20 % – в Азербайджане и Туркменистане. Из совокупного внешнего долга стран-нынешних участниц ССТГ, с учетом процентов / пеней за просрочки долговых платежей на общую сумму более чем в 210 млрд.долл. (на середину 2019 г.), доля Турции – не ниже 15 %.

Очевидно, что турки заинтересованы повысить удельный вес своей страны в этих показателях с использованием ряда «инструментов», в том числе тот же ССТГ. Среди новых тому примеров – подписанные в октябре в Баку меморандумы о сотрудничестве Агентства по развитию малого и среднего бизнеса Азербайджана с турецко-азербайджанским Ziraat Bank Azerbaijan и турецким TurkEximbank, а также меморандумы этого же Агентства о взаимопонимании с Агентством по поощрению экспорта Венгрии, с Турецкой банковской ассоциацией (TKBB) и с Агентством развития малого бизнеса и предпринимательства Узбекистана. В рамках проекта «TransCaspian Fiber Optic» предполагается прокладка по дну Каспийского моря кабеля длиной около 380-400 километров силами казахстанских компаний «Транстелеком», «KazTransCom» и азербайджанский оператор связи «AzerTelecom». Планируется, что «тюркская» информационно-коммуникационная сеть будет сдан в эксплуатацию к концу 2021 года, он позволит передавать данные емкостью не менее четыре-шесть терабит в секунду.

В этой связи азербайджанский политолог Фидан Салманлы не стесняется восторженных оценок: «…Объединяющие тюркские страны общие корни, исторические, культурные и национальные ценности являются основными факторами, обуславливающими их взаимовыгодное сотрудничество. На уровне государств для этого сделано всё, и теперь дело – за частным сектором».

Штаб-квартиры «Тюрксоя» и ССТГ расположены, конечно, в Анкаре. Генеральным секретарём «Тюрксоя» является бывший министр культуры Казахстана Дюсен Касеинов, политическая позиция которой по отношению России выглядит вполне однозначно:

«…Если Россия не будет с пониманием относиться к своим тюркским регионам, поддерживать их стремление развивать свою духовность, обращаться к культурным корням, если будет пытаться ограничить их участие в таких открытых миру организациях, как «Тюрксой», то получит радикализм».

Содержащаяся в этих словах завуалированная угроза официально странами-участницами «тюркского» интеграционного объединения так и не дезавуирована. Возможно, оттого, что идеологическое авторство здесь – тоже у Вашингтона, сохраняющего в силе бессрочный Закон США (1959 г.) «о порабощенных народах», предполагающий, помимо прочего, трансформацию мусульманских регионов России в суверенные государства (пресловутый «Идель – Урал»).

Как отмечает российский политолог Федор Колосков, «карт-бланш на то, что с 1991 г. именно Турция будет определять политическое будущее мусульманских республик СНГ», от Дж. Буша-старшего получил Сулейман Демирель – премьер и президент Турции в 1960–1990-е годы. А сама она должна была, по словам американского лидера, «стать проводником интересов молодых мусульманских экс-советских стран на Западе», оказывая им политическую и экономическую помощь». Сообразно с этими установками, при турецком МИДе в 1994 году появилось «Агентство тюркского сотрудничества и развития» (ТIКА), а в правительстве Турции в ранге вице-премьера – должность министра по связям с тюркоязычными республиками бывшего СССР. Политико-идеологические цели нового агентства и нового правительственного ведомства четко определил в 1994 году занимавший этот пост (и главы ТIКА) Абдульхалюк Чей:

«…Турецкая Республика — преемница великой Османской империи, она должна создать союзное объединение с Азербайджаном, Казахстаном, Узбекистаном, Киргизией и Туркменистаном. Даже, если потребуется, ценой резкой конфронтации с Россией».

Несмотря на относительную нормализацию двусторонних российско-турецких двусторонних отношений, регулярные контакты лидеров и амбициозные совместные проекты, указанная идеологема и поныне не опровергнута официальной Анкарой. И вряд ли она будет дезавуирована – по крайней мере, в рамках «Совета сотрудничества тюркоязычных государств» и программ «Тюрксоя».