Региональное противостояние под лупой турецких центров

Политика

Израильско-иранский конфликт не являлся для Турции «отдалённым» кризисом – это региональный разрыв, требующий стратегической ясности, готовности к обороне и отказа от милитаризованной гегемонии, пишет приближённый к Ак-Сараю аналитический центр SETA.

Эскалация конфликта между Израилем и Ираном с вовлечением США свидетельствует не только об углубляющемся кризисе безопасности между двумя региональными игроками и одной глобальной державой, но и о крахе уже хрупкого и фрагментированного регионального порядка. Для Турции речь идёт не о далеком конфликте, а о развивающемся региональном расколе с прямыми последствиями для национальной безопасности, стабильности границ и баланса сил на Ближнем Востоке.

Израильско-иранский конфликт знаменует собой решающий момент, требующий от Турции не только дипломатической сдержанности, но и стратегической ясности и готовности к обороне.

Декларируемые подходы Анкары

Турция давно рассматривает Израиль не как державу, поддерживающую статус-кво, а как ревизионистского и деструктивного игрока. Неоднократные нарушения Израилем международного права, война в Газе, трансграничные операции в Сирии и Ливане и недавние целенаправленные атаки на Иран подтверждают, что доктрина безопасности Израиля основана на принуждении, а не на сосуществовании. Эти атаки наглядно демонстрировали всему миру и союзникам в лице США и других стран пренебрежение международными границами, дипломатическим иммунитетом и нормами государственного суверенитета.

С точки зрения Анкары, стратегическая позиция Израиля отражает не политику сдерживания, а попытку навязать военную гегемонию в регионе, используя свой союз с США в качестве умножителя силы. Этот переход от безопасности к доминированию подрывает любую осмысленную надежду на региональную дипломатию. Война стала нормой, и конфликт больше не является последним средством, а повторяющейся тактикой для получения геополитического преимущества. Категорически отвергая эту модель, Анкара предупреждает о её долгосрочных последствиях.

В отличие от одностороннего подхода Израиля, Турция поддерживает стратегическое видение, основанное на региональном балансе, суверенитете и архитектуре безопасности, принадлежащей самим региональным субъектам. Турция не верит в делегирование своей региональной безопасности великим державам или альянсам, вытекающим из наследия холодной войны, стремясь вместо этого к геополитическому порядку, в котором государства Ближнего Востока могут разрешать свои разногласия посредством дипломатии, деэскалации и справедливого разделения власти.

Позиция Анкары, таким образом, не является нейтральной, базируясь на стратегическом реализме. Она отвергает «израилизацию» региональной политики, где вооруженная сила стала основной формой взаимодействия, а дипломатия подчинена логике поля боя. Призыв Турции к нормализации не риторический; это обязательство устранить коренные причины конфликта: оккупацию, неравенство и внешнее вмешательство.

В то время как Израиль стремится установить геополитический порядок посредством принуждения, Турция продвигает рамки нормализации, направленные на деэскалацию напряжённости, а не на ее эскалацию. Надо полагать, недавние решительные действия ЦАХАЛ и отчасти курдских сил на северо-востоке Сирии в защиту местных друзов, оказавшихся перед лицом тотального уничтожения со стороны боевиков радикальных группировок, мягко говоря, едва ли встречены в Анкаре с восторгом.

PJAK получит выгоды от хаоса

На фоне боёв в и хаоса на юре Сирии, активизировались военные приготовления в «курдском» Заефвратье и вокруг него. Хотя у Турции и Ирана есть точки соперничества, особенно в Ираке и Сирии, Анкара решительно выступала против усилий Израиля по дестабилизации Ирана посредством целенаправленных атак, уверяет автор статьи, профессор Мурад Ешильташ, специализирующийся на международной безопасности, терроризме, военных науках, этнической и религиозной радикализации, негосударственных конфликтах, включая курдский вопрос и цитирующий президента Эрдогана: «Ни одна страна в этой древней географии не может существовать исключительно в пределах своих собственных границ. Каждое событие здесь касается всех обществ в регионе». Ослабленный или раздробленный Иран не отвечает интересам Турции; скорее, он угрожает им, продолжает автор. Это вопрос не идеологического выравнивания, а стратегической географии и структурной взаимозависимости.

Последствия дестабилизации Ирана будут «многослойными» и далеко идущими. Прежде всего, разгром соседней страны почти наверняка привёл бы к массовой миграции из западных провинций Ирана. Турция уже принимает миллионы беженцев и находится в центре региональных миграционных маршрутов. Она не может выдержать новую волну нелегальной миграции, вызванную гипотетическим крахом правительства в Тегеране (которого, заметим, не произошло) или внутренними конфликтами в этой стране.

Одним из непосредственных последствий напряжённости между Израилем и Ираном является усиление терроризма и возрождение террористических организаций. Явным признаком этой тенденции стала недавняя активизация на западе Ирана «Партии свободной жизни Курдистана» (PJAK), определяемой Ешильташем как «иранское отделение РПК». При поддержке РПК PJAK заявила, что она вступила в новую фазу деятельности, воспользовавшись ослаблением Ирана из-за внешних израильских атак и внутренних беспорядков. Представляя свою цель как часть более широкого восстания «Женщины, жизнь, свобода», PJAK пытается использовать ослабление государственной власти в приграничных районах.

Мобилизация радикальных группировок и незаконных вооруженных формирований не происходит изолированно, а является прямым следствием региональной нестабильности. Для Турции возрождение PJAK представляет двойную угрозу: во-первых, риск проникновения трансграничной повстанческой активности в восточные провинции Турции; во-вторых, возобновление более широкой региональной сети РПК, охватывающей Ирак и Сирию.

Если ситуация не будет взята под контроль, это может осложнить контртеррористические операции и воодушевить иных негосударственных субъектов, развивающихся в раздробленной государственной среде, а также повлиять на продолжающиеся усилия Турции по политической ликвидации РПК.

Более того, эскалация столкновений между PJAK и иранскими силами могло привести к тому, что тысячи беженцев двинулись бы к турецкой границе, заставив Анкару снова взять на себя бремя гуманитарного кризиса, вызванного стратегическими потрясениями. В этом контексте терроризм не просто симптом израильско-иранского конфликта, но все больше становится преднамеренным политическим инструментом Израиля и США на раздробленном Ближнем Востоке.

Иные «красные линии» безопасности

Еще одной «красной линией» безопасности Турции могло бы стать нарушение из-за нестабильности Ирана критической энергетической геополитики региона. Иран играет жизненно важную роль в энергетической инфраструктуре маршрутов «Восток – Запад» и «Север – Юг», на которую Турция опирается как для своих внутренних потребностей, так и с точки зрения амбиций на региональный энергетический хаб. Любой конфликт с участием Израиля, стремящегося вывести из строя эту инфраструктуру посредством санкций, саботажа или войны, поставит под угрозу стратегические экономические интересы Турции и ее долгосрочное планы развития.

Наконец, фрагментация Ирана вела бы к усилению геополитической нестабильности на Ближнем Востоке. Это создало бы вакуум в Ираке, придав смелости сектантским ополчениям, провоцируя новые войны чужими руками и потенциально способствуя иностранному военному вмешательству. Такое нарушение регионального порядка вынудило бы Турцию оказаться в положении постоянного управления кризисами и в будущем ослабит ее способность обеспечивать стабильность и влияние в непосредственной близости от границ страны.

Хотя Турция отвергает дестабилизацию Ирана внешними военными силами, она также дала понять, что «стремление Ирана владеть ядерным потенциалом» неприемлемо. Анкара последовательно выступает за безъядерный Ближний Восток, рассматривая распространение ядерного оружия как стратегическую угрозу будущему региона. Противодействие Турции агрессии Израиля не подразумевало молчаливую поддержку ядерных амбиций Ирана. Напротив, в Анкаре убеждены, что как безнаказанность Израиля, так и движение Ирана по военно-ядерному пути дестабилизируют регион и должны сдерживаться посредством региональных и международных механизмов.

Стремление Ирана к так называемому ядерному сдерживанию, оправдываемое его лидерами как необходимость обороны, рассматривается в Турции как опасная авантюра, способная спровоцировать региональную гонку вооружений. Турция поддерживает мирную ядерную энергетику для всех государств в рамках прозрачных международных структур, но проводит чёткую линию против любых событий, которые могут привести к вооружению. Стратегический баланс, будь то обычный или ядерный, должен обеспечиваться путём сдержанности, а не эскалации.

Стратегические уроки для Турции

Меняющаяся региональная динамика в регионе требует от Турции пересмотреть свою оборонную политику и направления военного строительства. Идея о том, что дипломатия сама по себе может защитить государства от регионального влияния благодаря агрессии Израиля, больше недействительна. В условиях безопасности, определяемых точными ударами, асимметричными угрозами, ядерной неопределенностью и региональной конкуренцией, Турция должна обратиться к стратегическому сдерживанию, подкрепленному передовыми военными возможностями и совокупным оборонным потенциалом.

Это означает инвестирование не только в обычные вооруженные силы, но и в новые оборонные технологии, такие как искусственный интеллект, беспилотные системы, космическая разведка и противовоздушная оборона следующего поколения. Оборонная промышленность Турции является сильной стороной, но её необходимо дополнить надежной военной доктриной, совместимыми системами и готовностью действовать на нескольких стратегических направлениях.

Другим не менее важным вопросом является роль Турции в создании совместных механизмов региональной безопасности. Анкара должна взять на себя ведущую роль в системе координации с региональными странами для создания превентивных рамок, которые могут ограничить враждебные и агрессивные действия односторонних субъектов, таких как Израиль. Региональная безопасность не может быть оставлена на откуп субъектам, чья стратегическая логика основана на эскалации, а не на снижении напряженности.

Позиция Турции по израильско-иранскому конфликту не основана на краткосрочных политических соображениях, исходя из долгосрочной стратегической необходимости поддержания регионального баланса, защиты суверенитета и ограничения милитаризованного и ядерного ревизионизма, говорится в заключительной части статьи. Риски не абстрактны. Они включают прямые угрозы территориальной безопасности Турции, энергетической безопасности, экономическим целям и демографической стабильности.

Израиль не только выступает в качестве соперника, но и пытается перекроить регион с помощью силы, и Турция в этом отношении собирается действовать соответственно. В последние два дня Израиль переместил свое бандитское поле в Сирию под предлогом [защиты] друзов, поведал 17 июля Реджеп Эрдоган. «Израиль – это террористическое государство, не признающее закон, право и принципы». Однако имеются весомые основания утверждать, что речь идёт о рассчитанной на внутреннюю аудиторию пустопорожней браваде. Во всяком случае, прошедшие в апреле в Баку израильско-турецкие консультации по созданию механизма предотвращения инцидентов в Сирии, включая специальную линию связи, по информации корреспондента MEE Рагипа Сойлу, прошли в неожиданно тёплой и конструктивной атмосфере.