Отчего в Варшаве вновь вспомнили о репарациях с Германии?

Политика

1 июля – 1 августа для участия в торжественных мероприятиях, посвященных очередной годовщине печально известной авантюры под названием «Варшавское восстание» 1944 года, польскую столицу посетил министр иностранных дел Германии Хайко Маас. Впрочем, его заявления касались отнюдь не только событий 75-летней давности, ответственность за которые польские националисты сваливают не столько на гитлеровцев, сколько на «сталинский режим». В очередной раз, признав моральную ответственность  своей страны за злодеяния нацистов в Польше, глава германского внешнеполитического ведомства, тем не менее, исключил какие-либо финансовые возмещения ближайшему соседу и союзнику по НАТО. Вопрос о репарациях за военные действия закрыт, полагает господин Маас, однако иного мнения придерживается его готовый ввязаться в антииранскую авантюру Белого Дома польский коллега Яцек Чапутович:

«Ущерб, нанесенный Польше и полякам, не был возмещен виновными. Этот факт является яркой иллюстрацией более широкой проблемы, которая мешает полякам признавать вопросы репараций закрытыми».

Надо сказать, сюжет этот не нов, даже есть не рассматривать советский период. Не стоит забывать, что многие предприятия вывозились из разгромленной Германии на польскую территорию, а некоторые оказались там вместе с двумя третями Восточной Пруссии с Данцигом, Восточным Бранденбургом, Силезией, Штеттином, Померанией, откуда было изгнано местное немецкое население. 15 % причитающихся Советскому Союзу германских репараций передавалось Польше, и это – далеко не всё. В августе 1953 года Польская Народная Республика отказалась от выплаты репараций со стороны Германской Демократической Республики. В 1975 году по соглашению между Польшей и ФРГ правительство последней обязалось выплатить 1,3 млрд. марок польским гражданам, в годы немецкой оккупации вносивших взносы в социальную систему рейха. Далее, в 1990-1991 гг. между Польшей и Германией были заключены соглашения о снятии взаимных претензий друг к другу. 12 сентября 1990 года в Москве СССР, США, Великобритания, Франция, ГДР и ФРГ при участии Польши подписали «Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии». По мнению Берлина, с этого времени все обязательства Германии по репарациям считаются выполненными. В статье 2 документа Польша и Германия подтвердили «существующую между ними границу», при этом вопрос о каких-либо дополнительных выплатах польские политики не поднимали.

Тем не менее, в 2004 году, когда поляков приняли в ЕС, сейм заявил о недостаточности – почти на 50 миллиардов долларов! – полученных ранее от западного соседа компенсаций и репараций. В 2017 году об этом заговорил глава (правящей и поныне) партии «Право и справедливость» Ярослав Качиньский, а вслед за ним – известный своим буйным нравом тогдашний министр обороны страны Антоний Мацеревич и премьер-министр Беата Шидло. О том, что вопрос о возмещениях со стороны Германии за ущерб, понесённый Польшей во время Второй мировой войны, по-прежнему открыт, заявлял президент Анджей Дуда. Глава специальной парламентской группы по вопросам военных репараций Аркадиуш Муларчик в интервью изданию Sieci утверждал, что сумма компенсаций от Германии за ущерб, нанесенный Польше во время Второй мировой войны, превышает, без малого, триллион долларов. Соответствующий отчёт вроде бы явят «граду и миру» 1 сентября 2019 года, в 80-ю годовщину нападения гитлеровцев на Польшу. Ранее член парламентской команды по оценке суммы компенсации Польше Ян Шевчак заявлял, что его страна выставит Германии счет на общую сумму не менее 900 млрд. долларов, а интернет-издание wPolityce опубликовало доклад группы по репарациям «Экономические издержки из-за немецкой оккупации во время Второй мировой войны».

Упорство, с которым польские политики муссируют данный вопрос, обуславливается рядом факторов:

• стремлением лидеров «Права и справедливости» досадить администрации Ангелы Меркель, в более широком плане обусловленной стратегией Белого Дома на удержание в узде «срединной Европы» (в данном случае – Германии);

• частичным исчерпанием после 2020 года евросоюзовских субвенций (о чём мы ещё скажем); здесь только отметим, что по некоторым подсчётам, субвенции, выделявшиеся Польше до и после 2004 года, в пересчёте на современные деньги превышают средства, направленные в послевоенные годы по «плану Маршала» на восстановления всей послевоенной Европы;

• наконец, не в последнюю очередь – по причине насаждаемых польскими идеологами специфических комплексов исторически окружённой злобными соседями гонимой жертвы, любые действия которой априори носят благородный и справедливый характер.

В высшей степени характерно, что аппетиты депутатов польского парламента не ограничились западным соседом – одновременно они вспомнили о неудачной для Советской России развязанной государством Пилсудского войне 1919-21 гг., завершившейся подписанием Рижского договора. Москва должна была выплатить «ясновельможным панам» 30 млн. рублей золотом, а Западная Украина и Западная Белоруссия подпали под польское ярмо, освободившись от него в сентябре 1939 года с помощью Красной Армии, когда «уродливое детище Версальского договора» уже прекратило своё существование под ударами вермахта. И вот в Варшаве, рассуждая о неких «моральных принципах», а на деле руководствуясь принципом «бумага всё стерпит», возжелали получить 30 миллионов ещё раз, а заодно и компенсации за утерянные «восточные кресы», ныне входящие в состав самостоятельных Белоруссии и Украины. И хотя на землях их западных областей поляки никогда не составляли большинства, это ничуть не мешало Варшаве в 1920-х – 1930-х годах вести здесь жестокую ассимиляторскую политику в духе «шляхетско-солдатской колонизации». 

Немногим лучше было положение Померании, Силезии, других областей с преобладающим немецким населением, аннексированных после 1918 года разными способами «лоскутным» государством Пилсудского и его подельников, задавшихся целью «возрождения Речи Посполитой от моря до моря». В результате административного, налогового и открытого полицейского террора в 1938 году несколько десятков тысяч немцев были убиты либо стали беженцами, что способствовало росту нацистского реваншизма. Одновременно, вплоть до начала 1939 года в диалоге с Гитлером и Риббентропом их польские визави (Юзеф Бек, Юзеф Липский и др.), хищно поглядывая в сторону Советской Украины, расписывали выдающуюся роль своей страны как «восточного оплота против русского большевизма». Нацистские бонзы охотно этим пользовались, опровергая слухи, «что якобы Германия хотела итти на Украину», и заверяя, что «Польша… может иметь интересы непосредственно в России, например на Украине».  Как пишет в донесении от 20 сентября 1938 года польский посол в Берлине Липский, Гитлер «совершенно конфиденциально… довёл до моего сведения, что уже сегодня, в случае если между Польшей и Чехословакией дело дойдёт до конфликта наших интересов в Тешине, рейх станет на нашу сторону… В дальнейшем во время беседы канцлер настойчиво подчёркивал, что Польша является первостепенным фактором, защищающим Европу от России»(1). А уже в октябре 1938 года, с благословения фюрера, будущие «невинные жертвы пакта Молотова – Риббентропа» загрохотали танками по Тешинской («чешской») Силезии. Впрочем, ничем хорошим это для них не закончилось, о чём мы ещё скажем. 

…В полной мере понимая стратегическую роль уже социалистической Польши после 1945 года и отстаивая её западные границы по Одеру и Нейсе, глава советского государства Иосиф Сталин в ходе Потсдамской мирной конференции пошёл на определённые уступки, в частности, по вопросу о механизмах репарационных выплат с Германии. Советские дипломаты, полагавшие, что «мы [СССР – авт.] не заинтересованы в нарождении слишком большой и слишком сильной Польши», вынуждены были пересмотреть позиции, либо расстаться с должностями. Так что в полной мере справедливы слова одного из российских парламентариев в ответ абсурдные притязания Варшавы:

«Польским политикам стоило бы помнить, что само существование Польши в нынешних границах является прямым результатом, в том числе Ялтинской и Потсдамской конференций, где Советский Союз отстаивал интересы Польши. Поэтому им стоит вспоминать не только про 1921 год, но и про 1945-й».

Как упоминалось выше, материальные требования польских политиков, не имеющие ни малейших исторических и политико-правовых оснований, не в последнюю очередь обусловлены прагматическими соображениями (но в весьма специфическом понимании). Будучи членом Европейского Союза, в определении основных параметров экономического развития 38-миллионная страна руководствуется достаточно жёсткими директивами этой надгосударственной структуры (куда более обязательными к исполнению, нежели это было в рамках Совета Экономической Взаимопомощи). Впрочем, утеря экономического суверенитета (включая уничтожение многих отраслей промышленности, в том числе известной колыбели «Солидарности» – Гданьской судоверфи) до последнего времени хорошо оплачивалась. Согласно данным Министерства финансов Польши, которые приводит издание Euractiv, чистый расчетный баланс между нею и бюджетом ЕС превысил  на июнь 2018 года 100 млрд. евро. Из бюджета европейского интеграционного объединения поступило 150,2 млрд. евро, в то время как польские взносы составили 49,3 млрд. евро (при этом вернуть пришлось только 169 миллионов евро). Ежегодно предоставляемая Брюсселем помощь Варшаве составляет около 10-11 млрд. евро, конкретный объем дотаций определяется валовым внутренним продуктом и потребностями конкретных экономических отраслей. С 2014 года в рамках специализированных программ помощи полякам было предоставлено 8,9 млрд. евро (с учетом внесения ими в бюджет Евросоюза 2,4 млрд. евро).

Поддержка европейских фондов стала одним из факторов, способствовавших относительно безболезненному преодолению не входящей в еврозону Польшей негативных последствий мирового финансово-экономического кризиса 2008 года – это была едва ли не единственная страна, чей ВВП не сократился. На высоком уровне оставался внутренний спрос, рынок был обеспечен большими деньгами, способствовавшими различным инвестиционным проектам. Европейские «фонды сплочения» составляют 61,17% всех польских государственных инвестиций (один из самых высоких показателей в ЕС), позволив создать до 600 тысяч новых рабочих мест, снизить безработицу и поднять производительность труда. За период 2004-2016 гг. разница в ВВП на душу населения между Польшей и ЕС сократилась на 21 %. Соответственно, социологические опросы свидетельствовали о высоком уровне еврооптимизма со стороны подавляющего большинства граждан. Однако сокращение объемов трансфертов со стороны Брюсселя может негативно сказаться на уровне этой поддержки, особенно в случае введения санкций из-за нежелания реформировать судебную систему страны. Согласно проекту долгосрочного бюджета Европейского союза на 2021-20207 гг., страны Прибалтики и «Вышеградской группы» (Польша, Чехия, Венгрия и Словакия) по сравнению с действующим финансовым периодом 2014–2020 гг. потеряют 37 млрд. евро. Хотя конкретные параметры пока неясны, предполагается, что Польша может лишиться до 10% по сравнению с текущим финансированием. Основными причинами урезания финансирования называются Brexit, а также поиск денег на решение проблем, связанных с безопасностью, миграцией и т.д.

Конечно, полностью «животворящие ключи» европейской помощи не иссякнут полностью, однако, как видим, даже перспектива их частичного урезания побуждает политиканов из Варшавы нагнетать обстановку, истерить, вываливая из пыльных сундуков мрачных демонов прошлого. Напомним, что Вторая мировая война, развязанная не в последнюю очередь стараниями заигрывавшего с Гитлером «сборища снобов и дегенератов» (определение, данное МИДу Польши главой её же военной разведки), привела к гибели 17 % многонационального населения страны и к колоссальным разрушениям социально-экономической инфраструктуры. Ответственность за катастрофические последствия собственного авантюризма и неадекватности (не являвшихся секретом, к примеру, для Уинстона Черчилля), потомки «гордой шляхты» списывают не только на Германию, но и на восстанавливавший послевоенную Польшу и её столицу Советский Союз. Вероятные тяжбы в европейских судебных и иных инстанциях чреваты для признающей их юрисдикцию Москвы необходимостью в очередной раз оправдываться за несуществующие грехи. Подчеркнём, оправдываться и вступать в дискуссии с теми, кто, будучи одержимым жаждой исторического реванша, ведёт свою преемственность не от Польской Народной Республики, но от «гиены Европы», всеми силами приближавшей собственный бесславный конец, вряд ли имеет какой-либо содержательный смысл. А, следовательно, снисходительное благодушие по отношению к подобного рода партнёрам едва ли уместно и должно смениться менее стеснительной и даже наступательной линией, включающей, возможно, требования материальной компенсации от адептов «Речи Посполитой» за ущерб, нанесённый ими России и её гражданам на протяжении XX века, с предъявлением счетов за послевоенное восстановление страны. Не приходится сомневаться в том, что необходимые интеллектуальные ресурсы и организационные возможности для формирования соответствующей «правовой папки» в России имеются.

Примечание:

(1) Документы и материалы кануна Второй Мировой войны. Из архива Министерства иностранных дел Германии. Том 1. Ноябрь 1937-1938 гг. М., 1948. С. 175, 213.