Ядерная Турция и регион

Аналитика

Выступление в ходе российско-армянского круглого стола

«Армения и сопредельные страны: внешние вызовы и внутренние трансформации»,

Ереван, 9 ноября 2015 г. 

Памяти Алексея Михайловича Козлова ( 21.12.1934 - 02.11.2015)

Ара Марджанян

Уважаемые участники круглого стола,

Я благодарен Кавказскому геополитическому клубу и Научному обществу кавказоведов за возможность представить вашему вниманию небольшое сообщение о военном ядерном потенциале Турции – этой и поныне плохо понятой и не до конца осознаной угрозе нашему региону, затененной, к тому же, бурными событиями последних лет. Это не первое мое выступление на эту тему: в конце 2011 г. нам довелось озвучить основные выводы наших исследований по этому вопросу.

Они таковы:

- Определенные тенденции, действующие на национальном, региональном и глобальном уровнях, резко повышают склонность Турции к созданию собственного военного ядерного потенциала;
- Вследствии того, что эти тенденции действуют одновременно и взимно усиливаются, приводя к синергетическому эффекту, сложившуюся к 2012 г. ситуацию в Турции следует считать беспрецеднетной в многолетней истории ее ядерных амбиций;
- Представляется вероятным, что в Турции принято политическое решение встретить 100-летний юбилей основания республики в 2023 г. с собственным военным ядерным потенциалом;
- В отличие от Израиля и Ирана, Турция является геноцидогенной страной, к тому же последовательно отрицающей свое прошлое. Более того, Турция – страна с отчетливыми экспансионистскими амбициями на региональном, и даже на глобальном уровне;
- Все это является серьезной и прямой угрозой для соседей Турции по региону и, в первую очередь, для Армении и РФ.

Целесообразно остановится на развитии ситуации на протяжении последних 3-4 лет. Здесь хотелось бы выделить следующие 4 аспекта:

1. Новые данные и сообщения по нашей теме, а также старая неопределенность в военной компоненте проблемы.

2.Особенности ядерного военного сотрудничества США со странами НАТО.

3.Сведения о некоторых новейших модернизационных программах, в том числе о модернизации термоядерной тактической бомбы семейства В-61, и перспективах на 2018 г.

4.Значение Конституционных реформ в Азербайджане (2009 г.) и Турции (2016 г.) как для ситуации в регионе вообще, так и для турецкой ядерной проблемы в частности.

Итак, новые данные. 22 сентября 2014 г. в ряде влиятельных изданий (Welt am Sonntag, The National Interest, Die Welt и т.д.) бывшим главой департамента планирования Минобороны ФРГ Х. Рюле (Hans Rühle) были опубликованы данные Федеральной разведслужбы Германии (BND), полностью подтверждающие наши выводы. В частности, согласно Рюле, «разведывательное сообшество Германии и ряда других стран считает, что Турция работает не только над своей военной ядерной программой, но и над программой по средствам доставки».

Двумя днями позже, 24 сентября 2014 г. в российской прессе было озвучено мнение академика Академии геополитических проблем РФ, генерал-полковника Леонид Ивашова: «Видимо, США делают на Турцию определенную ставку, и, скорее всего, пытаются возложить на нее ответственность за весь прилегающий большой регион, включая Ближний Восток. …Этот проект [турецкая ядерная бомба] наверняка совместный - его либо инициировали американцы, либо турки уговорили американцев». Заметим в скобках, что это утверждение полностую подверждает наши выводы, сделанные в 2010 г. при анализе исследования корпорации RAND, посвященного турецко-американскому стратегическому сотрудничеству.

В тот же день было озвучено мнение президента Института Ближнего Востока Евгения Сатановского: «Турция будет пытаться разработать ядерную бомбу самостоятельно, а Саудовская Аравия, скорее всего, получит все необходимое из Пакистана». По мнению же военного эксперта Анатолия Эль-Мюрида, «появление ядерной бомбы у Анкары нужно ожидать не ранее 2020 года», что полностью совпадает с нашей оценкой – 2023 г.

Действительно, ещё 20 января 2010 г. в Вашингтоне состоялись консультации в рамках Третьего «Стратегического Диалога США-Франция». В каблограмме Госдепа США 10STATE13750 от 17 февраля 2010 г. приводится выжимка этих консультаций. В частности, тут говорится, что один из участников консультаций, директор стратегических программ минобороны Франции Мишель Мирайле (M. Miraillet), «ранее сообщавший о военном сотруничестве между Турцией и Пакистаном» считает, что «Турция стала пороговой ядерной страной. …Франции неизвестно, существует ли ядерное сотрудничество между Пакистаном и Турцией». Более того, по мнению г-на Мирайле, «Турция становится глобальным, однако далеко не вегда позитивным, актором международной системы». Эта каблограмма, имеющая высшую категорию секретности (Secret/NOFORN), была опубликована 30 августа 2011 г. сайтом Wikileaks и уже приводилась нами на конференции, посвященной региональным проблемам в октябре 2012 г. в Ереване.

A теперь обратимся к старой проблеме: к ситуации неопределенности в вопросе о ядерном военном потенциале Турции. Ситуации намеренно созданой, приводящей к неадекватным комментариям, и чреватой тяжелыми последствиями. Именно из-за подобной ситуации и поныне плохо осознается тот факт, что с конца 1950-х гг. Турция фактически является ядерной военной державой. После вывода баллистических ракет средней дальности (в 1960-х гг.) и морских крылатых ракет (в конце 1970-х гг.), в настоящее время военный ядерный арсенал Турции представлен гравитационными (свободно падающими) термоядерными тактическими бомбами с переменным устанавливаемым зарядом (daial-a-yield) семества В61, mod 3, 4, 10 и 11. До середины 80-х более 150 термоядерных бомб этого семейства находились на пяти авиабазах Турции: в Акинчи, в Балыкесире, в Эскишехире, в Эрхаче и Инджирлике.

В 1980-х гг. для их хранения и использования были построены специальные арочные защищенные стоянки (АЗС), где были установлены утапливаемые ядерные стеллажи на 4 термоядерные бомбы (WS3). В тех же стоянках-ангарах размешались истребители-бомбардировщики, предназначенные для их доставки и применении. Ни тогда, ни сейчас официально не было известно ни точное число, ни тип (или типы) находящихся в Турции термоядерных бомб семейства В61. На сегодняшний день лучшая оценка, приводимая в открытых профессиональных источниках, звучит как «несколько дестков» единиц. По состоянию на конец 2009 г. д-р Х.Кристнесен (Hans M. Kristensen) из Федерации ученых-атомщиков США оценивал количество В61 в Турции в 90 единиц. Профессор Мустафа Кибароглу (Mustafa Kibaroglu) из Турции говорил о 40 единицах. Звучали и оценки в 20 единиц, и ни слова - о типе (или типах) этих бомб. Ну а официальной открытой информации попросту нет – ни в США, ни в самой Турции, ни в НАТО. И это еще полбеды, хотя, по моему мнению, выражение «несколько дестков» более подходит к яйцам, нежели к термоядерным бомбам.

Но где они находятся? Те же источники – д-р Кристенсен и проф. Кибароглы – сообщали, что к середине 1990-х гг. с авиабаз Акинчи и Балыкесир по 20 бомб семейства В61 были перевезены в Инджирлик, и сегодня на территории Турции бомбы находятся только там. Сколько? То ли 20, то ли 90 единиц. А что стало со специальной ядерной инфраструктурой, созданой на остальных четырех авиабазах? «Деактивированы в Эскишехире и Эрхаче, законсервированы в Акинчи и Балыкесире». Откуда это известно? И вообще, что означает «деактивированы», если на спутниковых снимках авиабаз Эскишехира и Эрхача отчетливо заметны АЗС типа WS3? Ответ прежний – об этом говорят Др. Кристенсен и проф Кибароглы. Вообще, если вы внимательно проследите ссылки по численным данным в открытой печати, то обнаружите, что первоисточником практически всегда являются либо др. Кристенсен, либо проф. Кибароглы, либо, в лучшем случае, оба они вместе. Но и это еще не все.

Самое опасное то, что после всего этого вам могут сказать (собственно, и говорят это в сотнях безграмотных публикациях) примерно следующее: «Ладно, все это так. Но ведь это же американское оружие, и размещено оно в Турции, поскольку она - член НАТО. Весь контроль, хранение, планирование и применение этого оружия находится в руках американцев». Здесь уместно еще раз задать вопрос – а, собственно, откуда это известно? Тем более что и д-р Кристенсен, и проф. Кибароглы, а главное – официальные документы по «Ядерному Рaзделению Ответственности (Nuclear Sharing Argeements) НАТО говорят прямо противоположное. Так, еще с середины 1960-х гг. турецкие вооруженные силы активно принимали участие в выработке военной ядерной политики НАТО, в ядерном планировании по размешению, хранению, обслуживанию и главное – по применению ядерного оружия. A турецкие ВВС принимали самое активное участие в совместных учебно-боевых ядерных миссиях НАТО по транспортировке, доставке и применению термоядерных бомб. Причем, в миссиях как на территории Турции (например, в Конии), так и за её пределами (например в Бен Халифе в Тунисе).

«Но ведь это было давно» - возможно, скажет некий комментатор? «Ничего подобного» - отвечает д-р Кристенсен в отчете Федерации за 2009 г.: «по состоянию на 2009 г., из 90 единиц термоядерных бомб В61, размещенных в Турции на базе Инджирлик, 40 единиц находятся в ведении турецких ВВС; они предназначались к использованию для турецких истребителей-бомбардировшиков F-16C/D, размещенных отдельно, на турецких авиабазах Балыкесир и Акинчи». Правда, проф. Кибароглу недавно сообщил, что с середины 1990-х гг. турецкие ВВС более не участвуют в совместных учебно-боевых ядерных миссиях НАТО. Но откуда это известно уважаемому професору? Вы не поверите: из частного сообщения некоего генерала ВВС Турции, не пожелавшего назвать свое имя. Что, видимо, и заставило осторожного др. Кристенсена в своем отчете по тактическому ядерному оружию РФ и США за 2014 год добавить знак вопроса к уверждающей галочке в графе «Участие в Совместных Ядерных Миссиях НАТО» для Турции.

Таким образом, по состоянию на 2014 г. Турция наряду со всеми 28 странами-членами НАТО участвует в выработке военной ядерной политики НАТО, наряду со 27 странами - в ядерном планировании (не участвует лишь Франция), наряду с девятью странами - в ядерных военных операциях своими обычными вооруженными силами (т.н. миссия Snowcat), и наряду всего лишь с пятью странами участвует в ядерных совместных миссиях НАТО со своими и именно ядерными силами.

Рис. 1. Четыре F-16С и F-16D турецких ВВС (слева). F-16CM 40-CF 1C-1 ВВС США борт 87-0350AV (с права, вверху) и F-16C блок 52CF, борт 4072, польских ВВС, авиабаза Ласк (с права, внизу) на учениях ядерных сил НАТО «Steadfast Noon - 2014».

Тут самое время перейти ко второму аспекту новых развитий (особенности ядерного военного сотрудничества США со странами НАТО) и вспомнить регулярно проводимые учения ядерных сил НАТО «Steadfast Noon». Последнее такое учение проходило в прошлом году, на авиабазе Геди Торе в северной Италии. И турецкие ВВС таки принимали в ней учстие! На рис. 1 показаны четыре F-16С и F-16D турецких ВВС 191-ой эскадрильи 9-го авиакрыла авиабазы Балыкесир на ядерных учениях «Steadfast Noon 2014». Правда, они летели без вооружения и имитатора бомбы В61, так что др. Кристинсен имел основания как утверждать, что Турция продолжает участвовать в совместных ядерных учениях НАТО, так и ставить рядом знак вопроса.

Однако изюминкой этих учений стало участие в них польских ВВС, представленных F-16C блок 52CF из авиабазы Ласк (западная Польша), причем летели они с вооружением, но без имитатора бомбы В61. Участие польских ВВС в ядерных учениях «Steadfast Noon 2014» наряду с мероприятиями по размещению элементов ПРО в Польше указывают на ее возрастающую роль в НАТО. И не удивительно, что в том же 2014 г. коллеги из турецкого «мозгового центра» ТАSАМ провели первый круглый стол «Стратегическое видение новых отношений Турция-Польша». Что символизирует начало польско-турецких военно-стратегических взаимоотношений в рамках НАТО. Заметим, что пока в Польше нет тактического ядерного оружия (если не считать боеголовки противоракет), но будут элементы ПРО. А в Турции такое оружие есть и, возможно, будут развернуты элементы ПРО.

Заканчивая рассматривать этот аспект, кратко скажем о своеобразном «ядерном капкане» в который попали США в 2009 г., когда президент Обама в Праге объявил о своем видении безъядерного мира. Это заявление вызвало нервозность у некоторых стран членов НАТО, и особенно - у Турции. Дело в том, что она уже привыкла считать себя военной ядерной державой, и начала всерьез воспринимать себя в качестве доминантой страны для всего региона Большого Ближнего Востока. Перспектива вывоза термоядерных бомб с ее территории явно обеспокоило правящую элиту, исповедующую нео-османизм, и заставило задуматься об альтернативах.

А все более национализирующеся и исламизирующеся население страны отнюдь не склонно терять свои прибретенные недавно амбиции. Опросы общественного мнения, проведенные в марте 2012 г., дали сенсационые результаты – 54% опрошенных граждан Турции считали, что их родина должна обладать своим ядерным оружием, и только 8% считали, что «ядерный зонтик» НАТО достаточен. Подчеркнем, что в 2004 г. картина была полностью противоположной. Проф. Кибароглы обозначил эту ситуацию как «ядерная дилемма Турции». И действительно, ситуация парадоксальна и крайне опасна.

Наличие у современной Турции тактического ядерного оружия – безусловно, угроза нашему региону (особенно после уверенной победы Эрдогана, одержанной на днях). Однако, его наличие – это до некоторой степени и сдерживающий фактор к созданию полностью собственных военных ядерных возможностей у Турции. С другой стороны, наличие ядерных возможностей десятилетиями питало крепнущую самоуверенность Турции, ее гегемонистские устремления. И теперь уже турецкий народ требует своей бомбы. Как недавно писал один турецкий аналитик: «Это уже не вопрос, который должен решаться Анкарой. И вопрос вовсе не в том, станет ли Турция военной ядерной державой, а в том, когда именно и каким образом она станет таковой».

В такой ситуации США даже боязно заикаться о вывозе из Турции 20 (или 90 – кому как нравится) единиц термоядерных бомб, тем более что 40 из них находятся в ведении турецких ВВС. Как гласит армянская поговорка, «оседлать ишака – рубль, слезть с него – два». Нам же остается только гадать, насколько хорошо видны из авиабазы Оффут (штат Небраска, США), расположенные на другом полушарии Земли турецкие авиабазы с термоядерными бомбами. И вообще, насколько уверенно военные и политики США «контролируют процесс».

На самом деле, это дилемма не только Турции и нашего региона, но и США и всего мира. Потому что, во-первых, подобная ситуация сложилась не только в Турции, но и, например, в Южной Корее, где опрос, проведенный в 2013 г., показал: 66% опрошенных граждан считают, что Южная Корея должна обладать своим ядерным оружием, и только 8% - что «ядерный зонтик» США достаточен. Во-вторых, военные подкорректировали президента США, и в 2010 г., на Лиссабонском саммите, заявили: «НАТО останется ядерным, коль скоро в мире существует ядерное оружие». Означает это, что и Турция, по всей вероятности, останется военной ядерной державой, правда, с несколько расплывчатым статусом. Наконец, в-третьих, рассматривая военный ядерный потенциал Турции, мы должны иметь в виду логику и перспективы модернизации тактического ядерного оружия США - с одной стороны, а также планы турецких вооруженных сил по модернизации средств их доставки и разработки высокоточных видов вооружений – с другой.

Что и приводит нас к рассмотрению третьего аспекта проблемы: к трем модернизационным программам. Ещё в 2012 г. мы отмечали, что принятая Вашингтоном программа Life Extension Program (LEP) по модернизации тактического термоядерного оружия семейства В61 чревата для нас новыми угрозами. Тем более, что по крайне неприятному для нас совпадению, программа эта должна быть полностью выполнена к юбилейному для Турции 2023 г. И вот в начале июля 2015 г. появились сообщения о первом успешном летном (бросковом) испытании новой бомбы В61 mod 12.

Главное, что мы должны уяснить - то, что вопреки официальным заявлениям, новая бомба имеет принципиально новые качества. Во-первых, она универсальна, может быть применена с целого спектра носителей и призвана заменить собой все семейство термоядерных бомб В61. Вo-вторых, в отличии от всех ранних модификаций (возможно, за исключением В61 mod 11) она управляема, менее мощная, но зато гораздо более точная, и способна поражать заглубленные и хорошо защищенные цели. В октябре 2015 г. появились сообщения о намерениях разместить к 2018 г. эти модифицированные бомбы в Германии и Турции.

Рис. 2. Ядерный удар по иранскому подземному атомному центру в Фордо неуправляемой термоядерной бомбой В61-7 мощностю в 360 кт.  Для сравнения показана и зона поражения при использовании новейшей бомбы В61-12.

Кроме очевидных причин, эти планы несут для нас дополнительную угрозу еще и вот почему. Дело в том, что повышение точности и поражающей способности этого класса оружия при уменьшении его мощности понижают и порог допустимости его применения. А следовательно, повышают риск развязывания ядерного конфликта у нас под боком. Вот как это иллюстрирует тот же др. Кристенсен в своем докладе, сделанном в ООН в мае прошлого года (Рис.2). При нанесении ядерного удара по иранскому подземному атомному центру в Фордо неуправляемой бомбой В61-7 мощностью в 360 кт (это стратегическая бомба семейства В61), существенному заражению подвергнется столица Ирана Тегеран. Однако если по этому хорошо защищенному объекту будет применена в 36 раз менее мощная, но зато гораздо более точная и проникающая бомба В61-12, то объект будет гарантированно уничтожен, а радиус активного выпадения осадков не достигнет Тегерана.

Все это достаточно тревожно само по себе. Но есть еще одно обстоятельство, делающее это еще более опасным для нас – Армении и Арцаха. Обычно крайне аккуратный д-р Кристенсен здесь допустил одну неточность – умышленно или случайно, судить не берусь, датировав этот слайд не 2014-м, когда, собственно, и был сделан доклад, но 2018 годом. А ведь это не только год планируемого замещения тактического ядерного арсенала в Турции и Германии, но и год возобновления боевых действий в Арцахе и на границе Азербайджана с Ираном в рамках сценрия командно-штабной игры «GААТ» армии США (см. Рис.3).

Нам уже доводилось писать об этом сценарии, поэтому лишь напомним, что в соответствии с ним основной целью военных и прочих мероприятий является защита суверенитета и восстановление территориальной целостности Азербайджана, а главное – дезинтеграция Ирана. Все это напрямую связано с проблемой делимитации южного Каспия, вопросами доставки углеводородов Каспийско-Среднеазиатского региона на запад, а также с конституционными реформами в Азербайджане и Турции. К сожалению, из-за ограниченности времени, придется опустить эти вопросы.

Приведу лишь небольшую цитату из «Вводной» этого сценария: «Сегодня 1 декабря 2019 г., и вы являетесь членом директората J5/8 (Стратегия, Политика, Оценки) Европейского командования ВС США (USEUCOM)... В Армении, президент С.Саргсян, родом из Карабаха, в 2018 г. избран на третьий президентский срок... В Азербайджане премьер-министр с минимальным перевесом одержал победу над И.Алиевым на президенских выборах 2018 г. Однако невыполненое обещание решить Карабахский вопрос и начавшиеся волнения в южном Азербайджане заставили Алиева оспаривать результаты выборов и начать борьбу за власть... Азербайджан обращается к Турции за военной помощью ... (Справочник командно-штабного сценария «GAAT», кн.1, ч.2 «Вводная по региону-2019». 2012-13 учебный год.)»

Рис. 3. Карта № 7 сценария ГААТ. Действия «Свободной армии Карабаха» в 2018-ом (Справочник командно-штабного сценария «GAAT», кн.1, ч.4, 2012-13 учебный год. Форт Ливенворт, армия США).

Нам остаётся лишь добавить, что помимо всего прочего в 2018 г. планируются первые поставки истребителя-бомбардировщика пятого поколения F-35 турецким ВВС для замены устаревших «фантомов» (F-4) и устаревающих F-16. В мае 2014 г. правительство Турции заказало первые 2 единицы F-35 из планируемой партии в 100 единиц. Основной ударной способностью F-35 является именно применение новейшей термоядерной управляемой бомбы В61-12, причем - в отличие от F-15 и F-16 - из внутреннего отсека.

Наконец, следует подчеркнуть, что в 2018 г. турецкая компания Roketsan планирует запустить свою первую крылатую ракеу (КР) SOM-J. Она является уменьшенным вариантом КР SOM, однако с повышенной точностью и улучшенными ТТП. Сегодня КР SOM полностью интегрирована с истребителями F-16 Block 40 и F-4E турецких ВВС. После принятия на вооружение F-35, платформа F-35/SOM-J станет основой ударного потенциала турецких ВВС. Не требует особых разъяснений то обстоятельство, что применение турецкого высокоточного оружия с обычным зарядом по ядерным целям сопредельных стран по результату эквивалентно применению ядерного оружия массового поражения.

Выводы:

- Необходимо вывести из тени вопрос о военном ядерном потенциале Турции, сделать его предметом самого серьезного исследования и обсуждения, в первую очередь, со всеми заинтересованными странами региона и вокруг него – Грецией, Сирией, Ираном, Грузией и Россией.
- Армения должна поставить перед своими американскими друзями очень конкретные вопросы: каково будущее термоядерного оружия в Турции? Каков модус сотрудничества США и Турции в области применения тактического термоядерного оружия в регионе, как оно будет развиваться в будущем?
- Самое главное, Армения должна поставить перед своим стратегическим союзником в лице России следующие вопросы: каковы гарантии безопасности Армении в ситуации, которая складывается в регионе в свете наблюдаемых тенденций? Каков механизм, призванный уравновесить военный ядерный потенциал Турции в регионе? Какова в этом роль Армении и ее Вооруженных Сил?..

Презентацию доклада можно скачать здесь

Ара Марджанян - к.т.н., с.н.с., президент ОО «E-cube», национальный эксперт ПР ООН по энергетике