Также как и в случае с Египтом, несмотря на усилия Ак-Сарая, пока это не столь очевидно

Официальный визит президента Турции Реджепа Эрдогана в Саудовскую Аравию пока не объявлен, хотя в прессе активно муссируются слухи, что он может состояться до конца священного мусульманского месяца Рамадан. Однако даже если символизм не сработает – в любом случае, приезд турецкого лидера в Эр-Рияд будет способствовать выводу двусторонних отношений из глубокого кризиса [1], в котором они пребывали в последние годы. В середине февраля помпезный приезд [2] Эрдогана в ОАЭ, с подсветкой цветами турецкого флага самого высокого здания в мире Бурдж-Халифа и исполнением в Дубае турецкого гимна, был призван засвидетельствовать продолжающийся процесс выхода Анкары из относительной изоляции в арабском мире, где до того она могла рассчитывать на твёрдую поддержку разве что «братского» Катара.

Активная поддержка «новыми османами XXI века» запрещённых в России «Братьев-Мусульман» и аффилированных с ними групп с большим беспокойством воспринимается Египтом, ОАЭ и Саудовской Аравией, и данную проблему, по-видимому, исходя из тактических соображений, удалось частично решить (или по крайней мере сделать вид). Так, почти после 9-летнего перерыва (после прихода к власти в Египте военных во главе с Абдель-Фаттахом ас-Сиси, сместивших режим ихванов во главе с Мохаммедом Мурси) решено назначить поверенного в делах Турции в Каире, которым будет бывший представитель Турции в Организации исламского сотрудничества (2015-2020 гг.) Салих Мутлу Сен. Возможно, в случае нормализации дипломатических отношений, его статус повысится до «полноценного» посла. Ещё в 2021 г. Ак-Сарай снял [3] возражения на партнёрские отношения Египта с НАТО, а также частично прикрутил [4] трансляцию некоторых программ базирующимися в Стамбуле оппозиционными «режиму ас-Сиси» телеканалами. Выступая недавно перед депутатами правящей партии, министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу намекнул [5] на предстоящую в скором времени встречу с министром иностранных дел Египта Самехом Шукри на вечернем приёме пищи в дни Рамадана (ифтар) в Стамбуле. При этом глава турецкой дипломатии не уточнил, по какому случаю Шукри будет в Турции, и идёт ли речь об официальном визите.

Не менее важен для Анкары и Эр-Рияд, военно-политические отношения которого с Каиром в последнее время имели некоторую тенденцию [6] к укреплению (не без «антиосманского» подтекста). В минувшем марте после встречи с коллегой из Саудовской Аравии тот же Чавушоглу пообещал «конкретные шаги» по улучшению отношений, которые будут предприняты «в предстоящий период». А в начале апреля, после соответствующей просьбы прокурора [7], юридическое ведомство Турции, находящееся под полным контролем исполнительной власти, приняло решение о передаче судебного дела об убийстве в октябре 2018 года в стамбульском консульстве Саудовской Аравии перешедшего в оппозицию к властям королевства бывшего советника его правительства, обозревателя The Washington Post Джамаля Хашогги судебным инстанциям королевства. Соответственно, прекращён и заочный суд над 26 подозреваемыми к причастности к устранению Хашогги саудовскими гражданами, что также следует рассматривать в контексте усилий Ак-Сарая по наведению мостов с влиятельным региональным игроком. Напомним, в опубликованном год назад докладе американской разведки прямо утверждалось о причастности к произошедшему наследного принца КСА Мохаммеда бин Сальмана. Близкую точку зрения высказывал [8] и Эрдоган, намекая на «самые высокие уровни» в правительстве королевства, не упоминая, впрочем, имени его фактического правителя.

Можно предположить, что Эрдоган будет стремиться достичь в Эр-Рияде соглашений, аналогичных получению валютного свопа от ОАЭ в размере 4,9 миллиарда долларов и инвестиционного фонда в размере 10 миллиардов долларов. По мнению заместителя главы Центра ближневосточных исследований в Анкаре Исмаил Нуман Тельчи, опробованная в процессе нормализации отношений с Абу-Даби формула «может быть применена в отношениях с Саудовской Аравией… Торговля, экономика и взаимные инвестиции могут обсуждаться в ходе визита на высоком уровне», призванного смягчить «напряженные политические отношения между двумя странами». Таким образом, прагматичный подход автора стратегии «мира больше пяти» предполагает однозначный приоритет возможным саудовским инвестициям в турецкую экономику над абстрактными разговорами о «справедливости для всех» и прочей подобного рода риторикой. Попытки же Эрдогана одобрить своих давних клиентов в Тунисе из партии «Эн-Нахда» во главе с Рашидом Ганнуши могут привести [9] к неоднозначным последствиям.

Политико-дипломатическая кампания Турции «на арабском направлении» совпала с экономическим кризисом [10], наиболее тяжёлым за последние два десятилетия, усугубленным пандемией COVID-19 и негативными последствиями военных действий на Украине. Турецкий лидер и его главный экономический советник Джемиль Эртем проводят линию на более низкие процентные ставки, что стимулирует экономический рост и экспорт, однако содержит и обратную сторону. Официальный уровень инфляции – 61%, в то время как в 2021 году лира потеряла 44% своей стоимости по отношению к доллару.

Частичная нормализация отношений с Эр-Риядом уже привела к снятию введённого в 2018 г. неофициального саудовского бойкота турецких товаров, сократившего их экспорт без малого на 90%. В марте турецкий экспорт в королевство достиг 58 миллионов долларов, что в три раза превышает показатели марта прошлого года, но при этом несопоставимо с 298 миллионами в марте 2020 года. Королевство – важный рынок сбыта продукции многих турецких фирм. С другой стороны, экономическая поддержка Саудовской Аравии может оказаться нелишней для «Партии справедливости и развития» и её в преддверии июньских президентских и парламентских выборов 2023 года. По мнению некоторых наблюдателей, арабский капитал «может сыграть важную роль в субсидировании некоторых основных товаров в период, предшествующий выборам». В то же время турецкие строительные компании могут получить доступ к инфраструктурным и иным проектам в рамках амбициозной программы Vision 2030, курируемой саудовским наследным принцем. Немаловажное значение может иметь и стремление турок нарастить экспорт беспилотников, ракетных систем, средств радиоэлектронной борьбы, ПВО и т.д.

Таким образом, взаимный интерес очевиден, однако на Востоке особенно значим фактор личных взаимоотношений между лидерами – и здесь, мягко говоря, не всё так гладко. По мнению многих наблюдателей, «глубоко укоренившееся недоверие» между Эрдоганом и Мохаммедом бин Сальманом, по крайней мере в ближайшем будущем не исчезнет, и ожидать более тесных личных отношений не стоит.

Некий турецкий чиновник жалуется [11] на недостаточные темпы перемен в политике Эр-Рияда, однако упорства и настойчивости в реализации своих средне- и долгосрочных целей Эрдогану не занимать. Политико-дипломатические реверансы в сторону недавних оппонентов могут привести к некоторому размыванию имиджа турецкого «султана» как единственного и неповторимого защитника «угнетённых мусульман» на Ближнем Востоке и за его пределами. Вместе с тем, верно и обратное: в случае, если он не получит значимой отдачи от элит обхаживаемых им государств, хозяин Ак-Сарая со временем вполне может попытаться вернуться к своему былому амплуа глашатая интересов «мусульманской улицы». Только вот получится ли у него на этот раз, и насколько успешно – большой вопрос.