В начале года мы уже писали [1] о растущем вовлечении Китайской Народной Республики в процессы постконфликтного восстановления Сирии, а той, в свою очередь – в макрорегиональные проекты в рамках инициативы «Пояса и пути».

В последнее время появляются всё новые свидетельства развития двустороннего сотрудничества между Пекином и Дамаском. К примеру, китайская делегация поддерживает сирийцев в Организации Объединенных Наций, заблокировав принятие резолюции о поставках «гуманитарной помощи» на территории, контролируемые боевиками «вооружённой оппозиции». По состоянию на март 2021 года, в общей сложности Пекин заветировал десять резолюций Совета Безопасности ООН по Сирии по сравнению с шестнадцатью резолюциями, заблокированными Москвой. Хотя это и заметно меньше, но всё равно показательно – ведь до начала сирийского конфликта Китай наложил вето всего на шесть резолюций за 40 лет – с тех пор, как он занял причитающееся ему место в ООН в 1971 году вместо Тайваня. Таким, образом, именно «сирийский прецедент» наглядно характеризует эволюцию внешнеполитического курса КНР.

До сих пор большая часть практического участия китайских компаний в восстановлении сирийской экономики ограничивалась локальными проектами параллельно аккуратному мониторингу ситуации на местах. Для того чтобы Китай увеличил инвестиции в реконструкцию до более крупных масштабов, необходимо реальное политическое решение конфликта, перспективы которого пока выглядят неясными на фоне продолжающихся столкновений на местах, которых не прекратил (да и не мог прекратить) недавний ирано-российско-турецкий саммит в Тегеране, в значительной части посвящённый именно сирийской проблематике. И тем не менее, в рамках соглашения, подписанного в июле в Дамаске между профильными ведомствами, Министерству связи и технологий САР будет передано китайское оборудование. Разумеется, приоритетом программы по восстановлению инфраструктуры станут наиболее пострадавшие районы, перешедшие под контроль правительственных сил.

В недавнем заявлении внешнеполитического ведомства КНР осуждается продолжающаяся оккупация американцами «крупных нефтяных месторождений и районов выращивания пшеницы в Сирии… Разграбление сирийских ресурсов армией США усугубило гуманитарный кризис на местах». В Пекине констатировали, что Соединенные Штаты демонстрируют в САР невозможность соблюдения прав человека, приверженность которым постоянно выказывают, не уважают суверенитет и территориальную целость страны и своими санкциями вредят её населению.

В свою очередь, в Дамаске (как и в 2020 году не фоне попыток организовать «революцию зонтиков» в Гонконге) не замедлили осудить провокационный визит на Тайвань спикера Палаты представителей американского Конгресса Нэнси Пелоси, возжаждавшей (как утверждают некоторые – вопреки рекомендациям «сонного Джо») поддержать личным присутствием местную «динамичную демократию». В заявлении МИД САР вояж престарелой когрессменши назван «актом враждебности [2], который не соответствует международному праву и не уважает суверенитет, независимость и территориальную целостность Китайской Народной Республики». Аналогичным образом высказался и представитель МИД Ирана Насер Канаани, подтвердивший приверженность Тегерана политике «единого Китая». В ходе телефонного разговора 29 июля Президент Ирана Ибрагим Раиси и Председатель КНР Си Цзиньпин обсуждали улучшение двусторонних отношений, а также политику США в Азиатском регионе. В Пекине поддерживают как Дамаск, так и Тегеран: результаты реализации подписанного в 2021 году китайско-иранского соглашения о стратегическом партнёрстве сроком на 25 лет уже приносят свои плоды. Так, в первой половине текущего года заметно возросла двусторонняя торговля, однако связи КНР с номинальными региональными «союзниками» Вашингтона также только крепнут. Как утверждают [3] израильские эксперты, помимо ряда гражданских программ, в конце 2021 г. стало известно о помощи Китая в реализации ракетной программы Саудовской Аравии, способной положить конец зависимости королевства от иностранных закупок баллистических изделий. А в минувшем марте Saudi Aramco, после длительных колебаний, завершила сделку [4] по строительству нефтеперерабатывающего и нефтехимического комплекса [5] в северо-восточной провинции Ляонин; месяцем ранее в Абу-Даби приобрели китайские истребители, и даже проект строительства порта в Израиле [6] не стоит на месте. Как полагают некоторые региональные наблюдатели, Пекин стремится не только укрепить, но и нарастить связи с правительством Башара Асада, существовавшие до начала «революционных» потрясений и террористической интервенции в 2011 году. Серьёзные инвестиции в сирийскую экономику не только позитивно скажутся на социально-экономической ситуации, но и создадут предпосылки [7] для закрепления КНР в Восточном Средиземноморье.

Защищая «режим Асада», Китаю удалось укрепить свои связи с Тегераном и Москвой без необходимости вкладывать значительные ресурсы, и при этом создавая дополнительные каналы взаимодействия, отмечается в обзорном материале [8] «Красный дракон в стране жасмина» за авторством базирующегося в Турции исследовательского центра OPC. Совместное противодействие деструктивному иностранному влиянию в значительной степени обусловлено присутствием на северо-западе Сирии уйгурских боевиков общей численностью около 5 тысяч человек.

Разумеется, на всё это смотрят неравнодушным взглядом [9] в Израиле, авиация которого регулярно атакует [10] сирийскую территорию под предлогом «уничтожения иранских военных объектов». По мнению бывшего директор «Моссада» Дани Ятома, активизация контактов между Пекином и Дамаском способна ограничить свободу действий ЦАХАЛ в Сирии вследствие увеличения риска гибели китайских специалистов. Следуя штампам американской и израильской пропаганды, гражданские инфраструктурные объекты непременно будут использоваться и для разведывательных целей. Наконец, в Западном Иерусалиме опасаются возможных поставок в Сирию китайских вооружений и военной техники, что также может сделать воздушный разбой в сирийском небе куда менее безнаказанным. Можно предположить, что теоретически речь могла бы идти о зенитно-ракетных комплексах FK-3 (экспортное обозначение ЗРК «Хунци 22»), пусковые установки которых разворачиваются [11] в окрестностях столицы Сербии. Судя по официальным заявлениям, Белград заказал в Китае 4 ракетные батареи, каждая из которых состоит, в частности, из нескольких пусковых установок, радаров и командирской машины. Военные эксперты отмечают важность сопряжения китайской системы ПВО средней дальности с российскими комплексами «Панцирь-С», также находящимися на вооружении сербской противовоздушной обороны. Несложно понять, что данная связка будет актуальна и для Сирии – если, конечно, вопрос о приобретении Дамаском китайских противовоздушных и противоракетных систем перейдёт в практическую плоскость…

Уже после формального присоединения Дамаска в начале года к инициативе «Один пояс, один путь» аналитики из Института изучения израильско-китайских отношений SIGNAL сделали вывод [3] о корректировке «ближневосточной» стратегии Пекина. Не исключено, что торгово-экономические интересы и инвестиционные проекты со временем дополнятся более активным вовлечением в управление региональными конфликтами, борьбой с терроризмом и решением миграционных проблем. При этом вполне логично, что подобный курс будет реализовываться в сотрудничестве с Москвой, способной взять на себя некоторые ключевые функции в сфере обеспечения безопасности. Новые реалии [12], которые, не исключено, наступят ранее, чем кому-то представляется, могут сделать вольготное поведение израильтян в воздушном пространстве Сирии (и региона в целом) куда менее очевидным. Для того, чтобы продлить его ещё хотя бы на некоторое время, необходимо «убедить Вашингтон вернуться к более деятельной ближневосточной политике», что противоречит курсу на более тесное сближение с Китаем, «дабы не оказаться в стороне от реализуемых Пекином инициатив в пользу… региональных соперников [Израиля]».

Недавно, в преддверии очередной эскалации вокруг Сектора Газа, премьер-министр Яир Лапид сделал очередной намёк на де-факто ядерный статус Государства Израиль. В ответ в меджлисе предложили [13] подумать об отмене фетвы рахбара Али Хаменеи об отказе от ядерного оружия в том случае, если враги Ирана «продолжат свои угрозы». Ставка в решении актуальных внешнеполитических задач исключительно на силу неизбежно приводит к тому, что и оппоненты начинают действовать по сходной модели. В результате маховик взаимного насилия может раскрутиться до того, что станет неконтролируемым. В этой связи, стабилизирующая роль Пекина и Москвы на Ближнем Востоке видится безальтернативной.