В последние дни сентября на карте Ближнего Востока вновь напомнила о себе одна из «горячих точек» – северный участок ирано-иранской границы, где подразделения Корпуса стражей исламской революции начали наносить удары по базам курдских вооруженных формирований, базирующихся на сопредельной территории Курдского автономного региона Ирака. Был обстрелян штаб и лагерь курдских боевиков, причастных к беспорядкам на северо-западе Ирана, спровоцированным не без активного содействия западных спецслужб. Высокоточными артиллерийскими снарядами с лазерным наведением и ударными беспилотниками были атакованы объекты Демократической партии Курдистана Ирана, Партии свободы Курдистана и партии «Комала» в провинциях Эрбиль и Сулеймания. Промежуточный итог – 18 убитых и более 60 раненых.  Одновременно командование КСИР порекомендовало гражданскому населению северных провинций Ирака «держаться подальше от штаб-квартир враждебных Тегерану террористических организаций». В Тегеране обещают решительное продолжение военных действий «до тех пор, пока угроза не будет эффективно устранена, не будут ликвидированы штабы террористических групп, а власти региона не выполнят взятые на себя обязательства и ответственность».

В Багдаде осудили обстрелы северных областей Ирака. Посол Ирана вызывался в МИД Ирака для вручения ноты «категорического протеста». Не осталось в стороне и Центральное командование ВС США, сообщившее 28 сентября о поражении в провинции Эрбиль иранского беспилотника. Тем не менее, 29 сентября иранцы возобновили артиллерийские удары по целям в северном Ираке севернее Эрбиля, с различной интенсивностью продолжающиеся и в начале октября.

В Тегеране утверждают, что некоторые курдские группировки на севере Ирака поддерживают прекрасные отношения не только с Америкой, но и с Израилем, превращая Эрбиль в операционную базу для «Моссада». Провоцирование приграничных столкновений, хаос в Ираке и массовые беспорядки в Иране – излюбленный почерк внешних сил и вполне закономерный ответ на попытки нормализации двусторонних ирано-иракских отношений, отягощённых 8-летней кровопролитной войной (1980-88 гг.).

В 2021 г. Багдад и Тегеран подтвердили урегулирование спорных вопросов по границе в Персидском заливе и по руслу реки Шатт-эль-Араб. Ирак предпринимает посреднические усилия по нормализации двусторонних ирано-саудовских отношений. 23 сентября премьер-министр М. аль-Казыми сообщил об успехе, которого удалось добиться его правительству в процессе примирения между Саудовской Аравией и Ираном. Проведено пять раундов консультаций в Багдаде на уровне представителей служб разведки и безопасности. На недавней встрече министров иностранных дел Ирака и Ирана Хосейн Амирабдоллахян выразил удовлетворение стратегическими связями между Ираном и Ираком в различных сферах. По его словам, обе страны имеют огромный потенциал для расширения отношений. 31 августа с.г. стороны официально [1] заявили о формировании до конца октября Совета по выработке политики взаимного сотрудничества.

Иракский сопредседатель ирано-иракской торговой палаты Яхья аль-Эсхак уточнил, что торговая выставка Ирана в первой половине октября с.г. в Ираке «станет отличной возможностью для проведения совместного совещания по оставшимся вопросам создания Совета взаимного сотрудничества». Особо отмечено, что к настоящему времени Ирак является «вторым по величине торговым партнером Ирана с 15%-ной долей в иранском экспорте». Одновременно имеется «высокий уровень сотрудничества между приграничными провинциями» соседних стран. Встречи губернаторов сопредельных провинций «с участием менеджеров, руководителей отраслевых союзов и торгово-промышленных палат создают «основу для повышения ирако-иранского сотрудничества до максимально возможного уровня».

В рамках Совета взаимного сотрудничества стороны планируют решить вопросы сооружения [2] нефте- и газопровода Иран – Ирак – Сирия и далее к портам Банияс / Тартус, где Иран предлагает построить один или два СПГ-экспортных завода и терминала. Эти артерии запланированы еще в начале 2010-х годов для увеличения экспорта иранского и иракского нефтегазового сырья, в том  числе  конвертированного в СПГ. Совет займётся и этими проектами, они будут ещё более востребованы из-за удорожания нефти и особенно газа на европейском и в целом на мировом рынке. География же предлагаемых нефтепровода и СПГ-объектов показывает, что Иран и Ирак не заинтересованы увеличивать свою нефте- и газотранзитную зависимость от Турции.

Кроме того, согласно договоренностям с Тегераном, Багдад намерен наращивать импорт иранского газа, о чём официально заявил [3] в середине августа тот же Яхья аль-Эсхак. Для увеличения импорта «голубого топлива» из Ирана Ирак в июне погасил задолженность в 1,6 млрд. долл. США по прежним поставкам. Напомним, Ирак увеличивает импорт иранского газа с середины 2010-х годов: в летне-осенний период ежесуточные поставки составляют 45-50 млн. кубометров, в то время как в зимне-весенний – 15-19 млн. кубометров. В 2017 г. Багдад одобрил сделку по долгосрочным поставкам газа из Ирана в приграничную провинцию Дияла на востоке Ирака. Поставляется в Ирак и иранское электричество в объёмах до 1,2 тыс. МВТ ежегодно.

О развитии двустороннего политико-экономического сближения свидетельствуют также договорённости [4] о строительстве по одному НПЗ в Сирии и Ираке, о чём в середине августа сообщил член комитета иранского парламента по энергетике Касем Саеди. Аналогичный проект обсуждается и с Ливаном.

Сближает Тегеран с Багдадом и Дамаском их схожая [5] негативная позиция по гидропроектам Турции в приграничных с этими странами регионах, реализуемых уже более 20 лет. Турецкие гидропроекты сокращают сток трансграничных рек и плохо влияют на экологию в Ираке, Иране и Сирии. Многие говорят о неизбежности экологической катастрофы в случае продолжения прежней гидроэнергетической политику в южных и юго-восточных районах Турции. В Анкаре же официально [6] называют эти гидропроекты  «ответом врагам Турции», не будучи склонными учитывать водохозяйственные интересы и экологические запросы соседей. В ходе недавнего заседания [7] в Ереване армяно-иранской межправительственной комиссии по сотрудничеству иранская сторона официально заявила, что эти турецкие проекты представляют собой угрозу «не только экологии, но национальной безопасности Ирана». Этот вывод был поддержан армянскими экспертами. В Армении озабочены угрозой истощения водных республики по мере реализации турецких гидротехнических проектов в верховьях Аракса и Куры (это представляет угрозу и для Грузии).

Характерна резко негативная реакция Тегерана на турецкие военные акции на севере  Ирака под предлогом противодействия боевикам Рабочей партии Курдистана. Так, в июле резкую перепалку спровоцировал обстрел турецкой армией одного из поселений провинции Дахук на севере Ирака, в результате чего погибли мирные жители и туристы. «Исламская Республика Иран считает безопасность Ирака своей собственной безопасностью и без колебаний окажет любую помощь в этом отношении», – заявил официальный представитель МИД ИРИ Нассер Канани. Выразив соболезнования семьям погибших, правительству и народу Ирака, он подчеркнул «твёрдую поддержку Тегераном стабильности и безопасности, суверенитета и территориальной целостности Иракской республики». Города Ирака были охвачены массовыми антитурецкими протестами.

Политико-экономический альянс Тегерана и Багдада обусловлен многими взаимосвязанными факторами, но и противников у него более чем достаточно. Несмотря на смену политических декораций, аналогии просматриваются вполне определённые: к примеру, антишахские манифестации ещё  с 1976 года начинались с  окраинных регионов, прежде всего – с преимущественно «курдского» северо-запада Ирана. По некоторым данным, уже  осенью 1975 г., вскоре после Алжирских соглашений о партнерстве, скреплённых в марте 1975 г. подписями шахиншаха М. Пехлеви и президента Саддама Хусейна, в курдских провинциях Ирана начали в массовом порядке распространяться антиправительственные прокламации. Спусковым крючком нынешних массовых беспорядкам в Иране стала гибель 22-летней курдиянки Махсы Амини. 21 сентября помощник министра обороны США Селеста Валландер подписала в Эрбиле обновлённый меморандум о взаимопонимании с министром Курдского автономного района по делам пешмерга Шорешем Исмаилом Абдуллой, что, скорее всего, прямо способствовало очередной эскалации на ирано-иракской границе.

Положительный ответ на вопрос о том, устоят ли ростки нормализации двусторонних ирано-иракских отношений перед внешними вызовами, далеко не очевиден.