Окончание. Начало [1]

Находясь 24-25 июля с рабочим визитом в России, обладающий немалым влиянием в стране (и пользующийся неоднозначной репутацией [2]) вице-президент Ирака Нури аль-Малики высказал мнение, что предстоящий референдум угрожает «единству иракской земли» и призвал к «серьезным переговорам» между Багдадом и Эрбилем по данному вопросу. «Мы надеемся, что между Багдадом и Курдистаном будет создана атмосфера серьезных переговоров, чтобы решить этот вопрос, и надеюсь, что этот вопрос не займет ни одного направления, которое не будет служить обеим сторонам», – сказал Малики, известный как последовательный оппонент идее курдской независимости.

Переговоры по вопросам, представляющим взаимный интерес (энергетика, финансовые взаимоотношения и т.д.) делегация иракского правительства вела в первой половине июля в Эрбиле, однако вопрос об их результативности остаётся открытым. «Курдистан не может стать отдельным государством ни с точки зрения закона, ни с точки зрения конституции. Курды определили свою судьбу, когда голосовали за конституцию и решили, что Ирак – это федеративное государство. Они не имеют права каждый день выбирать свою судьбу… Возможно, референдум о независимости состоится, но Курдистан не может отделиться», – отметил [3] аль-Малики в интервью РИА Новости накануне своей поездки в Москву и Санкт-Петербург. В 2012 году обострение отношений между Багдадом и Эрбилем едва не привело к широкомасштабному конфликту, возможные рецидивы которого чреваты «эхом» также и в сопредельных регионах.

Безоговорочно отметая любые намёки на втягивание в иракское «болото», Россия стремится поддерживать сбалансированные отношения со всеми составляющими ближневосточной геополитической мозаики. Так, в ходе визита высокопоставленной иранской делегации в Москву обсуждались вопросы военно-технического сотрудничества. В частности, Багдад может получить [4] значительное количество современных российских танков Т-90: общая сумма контракта превышает 1 млрд. долларов. Ранее по просьбе иракских властей им была предоставлена российская авиационная техника, российское оружие широко использовалось в сражении за Мосул, а в 2015 году в Багдаде при участии Москвы, Дамаска и Тегерана был открыт совместный операционный центр по обмену разведывательной информацией. Также Ирак предоставил ВКС России своё воздушное пространство в целях борьбы с террористическими группировками в Сирии.

В связи с предполагаемой «танковой» сделкой некоторые российские эксперты обеспокоены возможным применением российского оружия иракскими властями против Эрбиля в случае провала переговоров по статусу региона в контексте намеченного на 25 сентября референдума. При этом надо заметить, что Ирак всё более становится площадкой острой геополитической конкуренции ведущих глобальных и региональных игроков, где у России есть свои интересы, причём не только в Багдаде, но и в Курдском Автономном Регионе. США по-прежнему располагают в Ираке значительным влиянием, но не владеют некогда оккупированной ими страной безраздельно. Впечатляющие примеры эффективной работы российского оружия в Сирии становятся всё более востребованными среди стран, сталкивающихся с террористической угрозой. Танковая сделка между Россией и Ираком, отражая данную тенденцию, служит примером растущего влияния России на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Такие страны, как Алжир, Египет, Тунис и даже Катар всё чаще обращаются [5] к необходимости развивать военно-техническое сотрудничество с Россией

Всё вышеизложенное, конечно, не отменяет необходимости диалога с курдами, являющимися важной региональной силой. Ранее на Интернет-страницах Кавказского геополитического клуба отмечалась [6] необходимость получения Москвой «чётких гарантии того, что борьба курдов в Турции и Сирии не направлена против Ирана и не перекинется на его территории». В контексте отдельных высказываний на отдельных площадках, а также явной активизации интервенционистских планов [7] на иранском направлении это представляется отнюдь не лишним.

В недавнем интервью [8] телеканалу Rudaw министр иностранных дел России Сергей Лавров подчеркнул традиционно позитивный характер отношений с курдами, которые, «как и другие народы мира, стремятся обрести свои права и достичь своих политических целей». Несмотря на то, что разрушение государственности Ирака под действием внешних сил не могло не сказаться на отношениях Багдада и Эрбиля, «сейчас предпринимаются попытки решения многих конституционных проблем, связанных со «спорными территориями», распределением бюджетных средств, ресурсов и доходов от нефти». В Москве рассматривают «референдум как выражение намерений курдского народа, и, насколько нам известно, большинство населения автономного Курдистана поддерживает проведение референдума… После окончательного решения по этому вопросу, все это нужно будет рассмотреть с точки зрения последствий этого шага для политики, геополитики, экономики и демографии. Учитывая, что курдская проблема выходит за границы Ирака, нужно также рассмотреть ее влияние на соседние страны. Думается, что курдский народ сможет выразить свои чаяния через мирные механизмы, так же и цели референдума должны быть реализованы мирным путем, с учетом вышеуказанных факторов, существующих в регионе».

В этом же интервью, говоря о непростом процессе политического урегулирования в Сирии, глава российской дипломатии заметил, что «сирийские курды... тоже должны быть частью договоренностей и быть уверенными, что их права защищаются в рамках Сирии». Как известно, непредставленность (в угоду Анкаре) курдских политических партий и групп на переговорах в Женеве и Астане вносит в диалог между ними и российской стороной элемент некоторого напряжения. В мае и июне в Москве обращали на то обстоятельство, что получающие поддержку от американцев «Сирийские Демократические Силы», штурмуя Ракку, выпускали боевиков запрещённого в России террористического «Исламского Государства» в сторону Пальмиры. И хотя, благодаря своевременной упреждающей реакции ВКС России критичных негативных последствий удалось избежать, сам по себе этот эпизод хорошо иллюстрирует все сложности и перипетии «борьбы с международным терроризмом», который ещё долго будет оставаться средством решения геополитических задач.

Стремление курдских лидеров и групп оставаться в стороне от российско-американской напряжённости можно приветствовать и понять, однако не вполне понятно, как этого можно достичь в контексте истончающегося диалога между Вашингтоном и Москвой, обусловленного введением новых санкций [9] и очевидным намерением «горячих голов» за океаном создать России максимум проблем, где это только возможно. Достигнутые в Гамбурге 7 июля президентами России и США договорённости, направленные на стабилизацию обстановки в Сирии, также могут попасть под прицел «ястребов», которые, не исключено, попытаются эти договорённости любыми способами сорвать.

Несколько дней назад стало известно [10], что российские и сирийские военные и курдские ополченцы из «Отрядов народной самообороны» и «Сирийских демократических сил» договариваются о координации действий в провинциях Ракка и Дейр-эз-Зор. Стороны уверены, что координационный центр позволит избежать возможных ошибок во время военных операций в пустынной части восточной Сирии. Если информация подтвердится, то данные договорённости станут важным вкладом [11] в снижение конфликтности между «СДС» и проправительственными силами, что полностью поддерживается Россией. Не исключены и некоторые скрытые условия сделки, которые, возможно, проявятся позже.

Вместе с тем, с учетом продолжающихся массированных поставок оружия [12] различным группам и боевым отрядам в Сирии, при сохранении ставки на курдов, это может привести к серьёзным осложнениям, подобным тем, которые упоминались выше и стали поводом к некоторому недопониманию. Следовательно, максимально содержательный диалог между Москвой и обладающими реальным влиянием в Курдистане партиями и группами не имеет альтернатив, как бы нервно ни реагировали на такой диалог третьи страны, включая некоторых гарантов сирийского перемирия.

Примечания:

1. На 1 ноября назначены парламентские и президентские выборы, которые предполагается провести уже в статусе независимого государства.
2. Иран считает Иракский Курдистан частью федерального Ирака и все решения, противоречащие этому факту, будут иметь дестабилизирующее действие на региональную безопасность, заявил 22 июля представитель МИД ИРИ Б. Касеми. Одновременно между Багдадом и Тегераном было подписано соглашение о сотрудничестве в военной сфере. По мнению многих наблюдателей, Иран заинтересован в реализации различных проектов на севере Ирака при безусловно отрицательном отношении [13] к перспективам дальнейшей дезинтеграции этой страны.