Кризис экспертного сообщества: где выход?

Общество

Кризис идеологии, кризис элиты и кризис системы государственного управления

Современное обществоведческое сообщество находится в глубоком кризисе. Этот факт никем не оспаривается и косвенно признается почти  всеми. В то же  время, публично обсуждать данный вопрос, и тем более анализировать его основополагающие причины почему-то не принято. Между тем, масштаб проблемы от этого не становится меньше.

Дело даже не в том, что социальный статус  ученых-обществоведов  и политэкспертов в России не сопоставим даже с китайским аналогом, не говоря уже о передовых странах Запада. Общество и власть, отделенные от грамотной, достоверной и взвешенной информации о самих себе в условиях информационного общества XXI века неизбежно будут проигрывать геополитическим оппонентам. Россия в предыдущем столетии уже проиграла западному противнику холодную войну, причем не с помощью классических видов оружия, где мы не отставали, а, прежде всего, на информационно-аналитическом, идеологическом и политико-пропагандистском фронте. Надлежащих выводов из этого не сделано до сих пор. Это является очень опасным синдромом, заставляющим глубинно анализировать подобное положение дел.

Политэкспертное и научно-обществоведческое сообщество, безусловно, являются составной частью всего российского социума, и, следовательно, многие происходящие макропроцессы  в значительной степени детерминируют его поведение. Исходя из этого, начинать анализ вышеуказанного комплекса проблем приходится  с основополагающих параметров, характеризующих нашу сегодняшнюю  социально-политическую жизнь.

Основной угрозой стабильной жизнедеятельности России в ближайшие полтора года  являются попытки организации «московского майдана» – уличных протестов внесистемной оппозиции, курируемой определенными системными внутривластными субъектами,  приводящими к антиконституционному захвату власти. Генезис так называемой белоленточной уличной оппозиции, ее масштабные контакты как с подобными звеньями элитно-властного механизма, так и с зарубежными центрами силы  давно известны и сомнений не вызывают. Рубежом вышеуказанных устремлений должен стать март 2018 года - время новых выборов Президента РФ. Деятельность нынешней вертикали власти в вопросах кадровой политики и перестраивании сложившейся системы правоохранительных структур, имевшая место  за последние полгода, в свою очередь, говорит о том,  что президентское окружение эти угрозы понимает и по-своему к ним готовится.

Для профилактики подобных сценариев в современных российских условиях, однако, недостаточно только перестраивать правоохранительные механизмы и даже проводить частичную элитную ротацию. Главные проблемы на сегодняшний день - тенденции деградации различных звеньев государственно-властной вертикали и последовательное ухудшение уровня жизни большинства населения - должны быть системно обозначены с разработкой комплексного подхода к их последующему методичному решению. Тогда и только тогда нашему государству удастся избежать серьезных потрясений в ближайшем будущем.

На сегодняшний день в современном российском постсоветском социуме имеют место три основополагающие тенденции, определяющие кризис всех сфер нашей общественной жизнедеятельности: кризис идеологии, кризис элиты и кризис системы государственного управления. Указанные макротенденции включились в активный оборот в последние годы горбачевской перестройки и не прекращаются до сих пор.

Социокультурные травмы, нанесенные обществу в конце 80-х - начале 90-х годов, создавались, прежде всего, путем десакрализации всей системы отечественных исторических символов. Указанный процесс коснулся не только советской истории - он пошел на гораздо большую глубину. Его прямым результатом уже к середине 90-х годов стала  потеря российским народом собственной цивилизационной  и историко-культурной самоидентификации.

Кто мы? Для чего собраны под одной крышей? Куда движемся дальше? Было понятно, что лозунги о «демократической, модернизированной России» никого всерьез зажечь не могли, да они и не снимали очень многие насущные вопросы.  Тот же Советский Союз был разрезан буквально по живой ткани. Как, к примеру, среднестатистическому российскому юноше, призванному в армию из Рязанской глубинки, объяснить, что Чечня - это «наше», а Донецк и Севастополь, в которых проживают его близкие родственники – уже «не наше»? Подобные  вопросы коснулись абсолютно всех страт российского общества.

Кризис идеологии и национально-государственной  самоидентификации не мог не повлечь за собой кризис элиты, стремительно криминализирующейся в условиях «чубайсовской» приватизации. В момент, когда непонятно, чему именно служить, идейно-смысловой каркас, собирающий элиту воедино, рушится, а сама элита распадается на кучу микросегментов, взаимно враждующих и ненавидящих друг друга. Борьба в этих условиях может вестись за властные, статусные и финансовые ресурсы. А за что же еще? Естественно, борьба без всяких правил и моральных ограничений.

Именно в этих условиях была варварски истреблена  надежная и выстроенная трудом нескольких предыдущих поколений советская номенклатурно-управленческая система, состоявшая из множества стандартов и требований как к лицам, занимающим определенные должности, так и к характеру их повседневной трудовой деятельности. Для постсоветских вышеописанных реалий данный процесс оказался вполне логичным. Если ты, занимая высокий пост, борешься, прежде всего, за дополнительные финансово-властные ресурсы, нужно, чтобы тебя окружали либо лично преданные помощники, либо никогда не спорящие механические исполнители. А ради этого не жалко сломать никакие регламенты! Естественно, при подобном раскладе деловые качества подчиненных и результативность деятельности в подведомственной сфере будет волновать такого начальника в последнюю очередь. Увы, подобная ситуация оказалась типовой, а проблема – системной. Остается только поражаться, насколько социотехнические и социокультурные «запасы» советского времени оказались сильны. Мы и живем сегодня благодаря ним. Однако они же  не безграничны!

Деградация управления на сегодняшний день видна везде: и в медицине, и в образовании, и в экономике, и в правоохранительной сфере. Вышеописанная ситуация неизбежно приводит к тому, что многие чиновники каждодневно  готовят сотни основополагающих решений, абсолютно не оглядываясь на предполагаемую практику их возможного применения. При объяснении подобных явлений у нас, как правило,  все скидывается на так называемый  «коррупционный фактор». Он, конечно,  имеет место, но, увы, обсуждаемая проблема гораздо фундаментальнее. Большинство людей, занимающих сегодня руководящие посты, не готово к этому ни морально, ни интеллектуально, ни духовно. Таким людям, чтобы усидеть, необходимо вписаться в господствующий начальственный тренд и ничего более. А что будет «внизу» - да трава не расти!

 Вспоминается случай, как в период «кукурузной» кампании 50-х-60-х годов один директор металлургического завода подарил Хрущеву выращенный им в подсобке початок кукурузы. Это был, конечно, подхалимаж, но он хотя бы не наносил вреда производству. А сейчас многие звенья публичной власти на подсознании, на «автомате» выдают «трендовые решения», абсолютно не вяжущиеся со здравым смыслом. И это принимается и работает! Проходят месяцы, ломается куча дров и лишь потом данные нововведения понемногу адаптируются к жизни. Или не адаптируются. Так и живем, уповая на вечность, стабильность и неограниченность сил системы и страны, которые, как атланты,  способны «все выдержать».

Очень многие проблемы, в том числе проблема массовой бедности, которую «майданщики» наверняка задействуют в своих целях, являются прямым следствием деформации и деградации государственно-управленческой системы. Почему типичной стала ситуация в судах, когда работу, которую должны делать восемь судей, делают двое-трое? Почему имеется ужасающая нехватка кадрового состава даже в таком подразделении госсистемы, как Налоговая инспекция, и даже в тех ее отделах, которые занимаются корпоративными клиентами? Неужели непонятно, как это бьет по российскому бюджету, о дефиците которого все плачутся? Неудобные вопросы можно множить и множить.

Обвинять, однако, в сложившемся положении одну только государственную власть, думаю, будет неверным. Под ней, как уже упоминалось,  находится большой слой сегодняшней элиты, крайне разношерстной, отдельные сегменты которой, как и двадцать лет назад, с ожесточением борются друг с другом в сугубо своекорыстных целях. Элиту как целое, сложившуюся в «лихие 90-е», сегодняшняя ситуация вполне устраивает, что бы не заявляли ее отдельные представители.

Гораздо сложнее обстоит дело с многомиллионным обществом, ощущающим на себе всю тяжесть сегодняшней  ситуации. С одной стороны, в самых разных его слоях можно слышать глухое недовольство происходящими социально-политическими процессами. С другой стороны, его сегодняшнее поведение и состояние во многом парадоксально. Разбитое и расколотое на десятки тысяч микрогрупп, оно  состоит из людей, живущих исключительно в собственных узкопонимаемых жизненных измерениях.  

Подавляющее большинство наших сограждан  под страхом самого страшного наказания не захотят терять сегодняшнее крайне зауженное строго форматное поведение и даже мысленно выходить за пределы четко очерченной реальности. А уж брать новые рубежи сложности в понимании функционирования сегодняшнего социума - тем более. Ситуация социальной апатии, разлитая по самым разным поколениям и возрастам,  пугает больше всего. В подобной реальности крайне трудно понять друг друга, а тем более договориться о совместных действиях даже двум в одинаковой степени обездоленным людям - едва сводящему концы с концами студенту и пенсионеру, чья пенсия - ниже прожиточного минимума.

Мы живем в стремительно регрессирующей реальности, доставшейся нам в наследство от 80-90-х годов. Темпы развала в 2000-е годы оказались подморожены, но основные тенденции остаются все теми же. Небольшой сегмент федеральных и региональных государственно-властных групп, отвечающих за положение дел в стране, мобилизует все силы, чтобы избежать острейших сиюминутных угроз. До всего остального  у людей, в чьих руках сосредоточены реальные властные рычаги, просто не доходит, в то время как многочисленные элитные околовластные  группы четко осознают и продвигают вперед свои интересы!

В этой ситуации единственным спасением для народа и общества является то, что большинство на сегодня абсолютно не настроено делать - взятие рубежей сложности, выстраивание между множеством микрогрупп рационального дискурса и четкое, последовательное, законное отстаивание своих интересов. При всех лозунгах вестернизации, звучавших последние двадцать лет, мы до сих пор не научились у Запада самому главному - четкому целеполаганию, последовательности в достижении своих целей, и, что самое главное, - навыкам самоорганизации. Для освоения всего этого история дает нам очень небольшое историческое время. Повторюсь еще раз: успеем это сделать - спасем себя и свое Будущее.

Теперь перейду к тому, с чего начал – к основополагающим проблемам обществоведческого и политэкспертного сообщества. Как уже говорилось, оно - неотъемлемый структурный элемент большого  российского социума,  в нем, как в капле воды, системно отражаются  его базовые  проблемы. Сказать, что оно не на уровне задач, поставленных сегодняшней эпохой  - значит не сказать ничего. Приглядимся к изучаемому нами объекту повнимательнее.

  Недавно я  закончил читать новую монографию крупнейшего  современного российского обществоведа Сергея Кара-Мурзы «Российское обществознание: становление, методология, кризис». В ней отлично отражена история изучаемого нами вопроса, а также его современное состояние.  В частности, в данном труде отчетливо показано, что, к большому для всех нас сожалению, в России за всю ее историю так и не сложилось подлинной обществоведческой научной традиции. Обществознание в Российской Империи во многом было заменено натурфилософией (воспеванием человеческой природы и рассуждениями о том, каким должно быть идеальное общество), а в советское время - вульгарным истматом, препарированным на потребу дня. В 90-е годы обществоведческий цех методологии не поменял, перейдя лишь с языка вульгарного истмата на язык вульгаризированного западного либерализма.

Скажу от себя -  в 2000-е годы стало  казаться, что ситуация    понемногу меняется к лучшему.  Впереди классических обществоведческих дисциплин оказалась политическая экспертиза, взявшая, наконец, столь нужный в данном роде деятельности порог  междисциплинарности и способная не придерживаться жестких критериев традиционного академизма, излагая трудно формализованное, но крайне важное для общества «неявное знание». Увы, данный виток развития не смог приобрести характер подлинного научного прорыва.

Причины подобного  положения вещей имели как объективный характер детерминации политэкспертного сообщества внешними общественными процессами, так и субъективные источники, о которых следует говорить особенно  внимательно. Необходимо осознать, что если мы  не справимся с указанными явлениями в обозримом будущем, то никогда не обеспечим нормального диалога между властью и обществом с одной стороны и  экспертами – с другой, что, в свою очередь, обеспечит мемам «нас не слышат» и «мы никому не нужны» продолжительное существование. Перечислим по порядку главные кризисообразующие факторы, определяющие жизнедеятельность среднестатистического российского эксперта и обществоведа:

1. Стремление к узкоформатному поведению. Современного обществоведа и политэксперта в большинстве своем абсолютно не интересует то, что творится за пределами узкого круга его исследований. Либо отдельная сфера, либо отдельный регион - и ничего более. Заговариваешь о каких-то других вещах - тебе вежливо намекают на необходимость «возврата в обсуждаемые границы». Между тем, в современной жизни все настолько взаимосвязано, что «изолированных» проблем просто нет. Каждая из них тысячами нитей связана с миллионом других компонентов. Не учитывать этого в бурных реалиях XXI века - значит обрекать себя на заведомое поражение. То, что, скрепя сердце, можно простить современному врачу либо инженеру для политэксперта – смерти подобно.

2. Воспроизведение экспертно-обществоведческим цехом  неправильно понимаемой общинности. Многие политэксперты боятся сказать лишнее слово, каждый раз соотнося любую свою мысль с мнением «коллег по цеху». В этих условиях рассчитывать на то, что мы произведем что-то фундаментально новое и заставим с собой считаться - крайне трудное дело.

3. Нежелание отстаивать свою позицию до конца, стремление «поиграть и уйти». Очень мало людей, способных по-настоящему бороться за свою позицию, верить в нее, вкладываться душой и сердцем. Но если мы сами себе не верим до конца, как мы можем рассчитывать, что нас активно начнут поддерживать властные группы либо значимые сегменты общества?

4. Энергоинформационная и идеологическая зависимость современных обществоведов и  политэкспертов от общероссийских макроэгрегоров - либо от либерально-западного, либо от консервативно-патриотического. О первом, как о заведомо деструктивной силе, я здесь говорить не буду. Что же касается сегодняшнего консервативно-патриотического, «путинского» эгрегора, то этот аттрактор, возникший на волне отрицания позднего ельцинизма и необходимости решать острейшие проблемы, сам как никто другой нуждается в достраивании. У него на сегодня нет ни глубинной стратегии, ни фундаментальной идеологической базы. Спасибо, что на нем стране  удается  худо-бедно удержаться, но тянуть за собой целые региональные и узкотематические экспертные сообщества он просто не в состоянии. Здесь надо помогать строить, а не поглощать ресурсы, которые и так весьма ограничены.

5. Отказ от разработки альтернативных сценариев будущего. Сегодняшний эксперт и обществовед, как правило, обращает внимание на то, как все плохо, совершенно не отвечая на вопрос, что же делать? Простых и типовых выходов из ситуации, как правило, нет. Вот и берите рубежи сложности, описывайте альтернативные варианты действия! А как иначе-то? Если не вы, то кто же?..

Советские «духовно-культурные запасы общества», как уже говорилось выше,  оказались на удивление крепкими, однако они постепенно иссякают. Социум нуждается в полноценном идейно-смысловом переливании крови в соответствии с требованиями современности. Для этого необходима как собственная идеологическая база, отвечающая требованиям XXI века, так и тактика и средства ее интеграции в повседневную жизнедеятельность миллионов людей. Кроме нас - обществоведов и политэкспертов - ее решать некому, а если мы ее не решим - будем приговорены Судом Истории.

Пора прекратить транслировать депрессивные энергоинформационные потоки, которых и так более  чем достаточно, и начать всерьез заниматься проектированием чертежей Будущего, вдохновляющих людей и зовущих их к новым горизонтам развития, но вместе с тем базирующихся на твердом чувстве реальности. Только в  этом случае мы окажемся по-настоящему услышанными.

Карикатура на главной странице сайта: Артем Бушуев